Алистер Маклин - Атабаска
На пути к главной проходной Рейнольдс связался по радио с охраной и назвал себя, номер и тип машины, чтобы людям не нужно было выходить из помещения на мороз. Поэтому уже при их приближении ворота из стальной сетки начали автоматически открываться. Немногочисленные снежные хлопья быстро проносились, попадая в свет дуговых ламп, освещающих периметр ограды. Рейнольдс бибикнул пару раз, благодаря охрану, и уже минутой позже они оказались в темноте, разрываемой только светом фар их автобуса.
В машине было тепло и удобно. Поездка должна была продлиться всего двадцать минут. Однако Карин чувствовала какое-то смутное беспокойство. Ее босс был весь день на взводе, и хотя ей удавалось внешне сохранять солнечное настроение, она не надеялась на приятный вечер: может оказаться очень тоскливо. Может организовать какую-нибудь самодеятельность, попеть, например. Она наклонилась вперед и спросила Стеллу, умеет ли она играть на гитаре.
— А что? Могу, если никто не слышит.
— Не нужно стесняться. Я подумала, что мы сможем немного попеть.
— Она хорошо играет, — сказала строго Джен, — подхватит любую мелодию, которую вы напоете.
— Очень хорошо. — Карин откинулась назад, снова устраиваясь между двух крупных мужчин. Автобус оставил позади обитаемые окраины завода и двигался по серпантину дороги, проложенной по невысоким холмам, отделявшим битумные пески от форта Мак-Муррей. Рейнольдс вел машину очень ровно, без ускорений и торможений, поскольку поверхность дороги скрывал постоянно движущийся слой снега, который блестел в свете фар.
Только они успели пройти крутой вираж, который, по словам Бринкмана, назывался Вираж Хэнгмэна, как Рейнольдс был вынужден нажать на тормоз. Он выругался, когда автобус занесло влево, но смог удержать его на дороге. Впереди дорогу перегораживал черный трак, занимавший и обе обочины.
— Смотрите! — крикнула Карин. — Кто-то лежит на дороге.
Автобус остановился в нескольких ярдах от человека, лежащего вниз лицом. В появившемся разрыве летящего снежного покрывала обнаружилось еще одно тело, тоже, лежащее на животе, но двигающееся.
— Боже мой! — воскликнула Джен. — Здесь произошла авария.
— Вы, леди, остаетесь в машине, — сказал Рейнольдс резко. — Терри, пойдите посмотрите, что там случилось.
Бринкман открыл дверцу и вышел из машины. Карин почувствовала, как волна холода ударила ее справа. Потом она увидела еще одну фигуру, бегущего к ним от машины человека, скорее даже не бегущего, а вихляющего из стороны в сторону. Человек поднял руку, защищая глаза от света фар автобуса. Он хромал и качался, и Карин подумала, что он, видимо, серьезно ранен.
Карин успела заметить, что выходя, Бринкман выхватил из под заднего сиденья аптечку. Следующее, что она увидела, был сам Бринкман, лежащий на боку из-за того, что он поскользнулся и потерял равновесие. Он поднялся и пошел вперед более осторожно, широко расставляя ноги, очевидно, чтобы оказать помощь раненому.
Все, что произошло дальше, произошло так быстро, что Карин сотни раз задавалась вопросом, действительно ли она запомнила все правильно. Все слилось воедино. Вот Бринкман приблизился к хромающему человеку, а в следующий момент раненый избавляется от своих увечий, распрямляется и наносит Бринкману такой мастерский удар, что тот падает, как подрубленное дерево. В момент удара рука опустилась и Карин заметила, что человек в чулочной маске.
— Разворачивайтесь скорее! — крикнула Стелла. Карин тоже что-то кричала. Но прежде, чем они успели что-нибудь предпринять, нападающий был рядом с дверцей Рейнольдса. В считанные секунды он открыл ее и бросил внутрь что-то шипящее.
Инстинктивно Карин бросилась на пол, легла на живот. Она слышала хриплые крики и ужасные всхлипывания людей, пытавшихся вздохнуть. Затем газ добрался и до нее, и она сама стала сражаться за жизнь.
Несмотря на испытываемую боль, Карин понимала, что тех, кто сидел впереди, вытащили из автобуса на снег. Она свернулась на полу, пытаясь справиться с кашлем и болью в глазах. Затем она услышала, как кто-то сказал:
— Где ещё одна курица? Здесь только две. — И в следующую секунду почувствовала, что ее за капюшон вытаскивают на снег.
Она сама не знала, почему, но притворилась, что без сознания. Так казалось безопаснее. Она чувствовала, что ее волокут по ледяной поверхности как мешок картошки. Когда она оказалась перед автобусом в свете фар, то заметила, что исчез тот человек, который лежал на дороге. Двигатель автобуса продолжал работать, но и мотор грузовика, перегораживавшего дорогу, тоже теперь работал. Вдруг ее подняли и бросили в открытый кузов трака.
В первый раз она почувствовала страх, не страх быть похищенной, но страх замерзнуть насмерть. Несмотря на толстый костюм, она уже начала дрожать, и, если им предстоит долгий путь, то в открытом кузове холод прикончит их всех очень скоро.
Но ее страхи оказались беспочвенными. Прошло всего несколько секунд с начала движения, и трак остановился. Шум его двигателя заглушил гораздо более мощный тяжелый рев, который заполнил все пространство вокруг. Карин в ужасе открыла глаза и увидела, что они находятся рядом с серовато-белым вертолетом. Когда она взглянула вверх, то увидела лопасть винта, проплывшую над головой.
Ей хотелось кричать и бежать, но что ей это даст? Даже секундное колебание оказалось слишком долгим. Она почувствовала, что ее подняли и закинули в вертолет опять как бесчувственный груз.
Шум стал оглушающим, но и сквозь этот неимоверный рев она услышала женский плач и мужской крик. Она увидела тюк, переброшенный через металлический край, и признала в нем Стеллу, продолжавшую отбиваться от одного из мужчин в маске. Другой мужчина задвинул дверцу со стороны фюзеляжа, но оставил щель и, высунув в нее голову, наблюдал за кем-то, оставшимся на земле.
Шум двигателя нарастал и затихал, нарастал и затихал, будто бы имелись какие-то механические неполадки. Затем он снова стал сильным и оставался таким в течение нескольких секунд, но снова упали обороты. Карин никогда не летала вертолетами и не знала, чего ждать. Она не знала, то ли пилот выполняет обычную предполетную проверку, то ли борется с неполадками. Она увидела, что человек, наблюдавший за оставшимися на земле, задвинул дверь, но неплотно. Остался зазор в несколько дюймов. Ей пришла в голову отчаянная идея: в момент взлета, когда и если это произойдет, подползти к двери, открыть ее и выброситься наружу.
Прежде чем она успела оценить риск, пол под ней наклонился, и стало ясно, что они уже оторвались от земли. Затем она почувствовала удар и решила, что они снова на земле. Снова поднялись. Сейчас или никогда.
