Рэймонд Чандлер - Высокое окно
Я все еще держал свернутый чек за уголок в опущенной между коленей руке. Я вынул бумажник, убрал в него чек и встал, подняв шляпу с пола.
– Я люблю непристойных, – сказал я. – У непристойных очень незатейливый ум. Я отчитаюсь перед вами, когда будет в чем отчитываться. Думаю взяться сначала за торгового агента. Это похоже на ниточку.
Она дала мне дойти до двери и лишь потом пробасила за моей спиной:
– Я вам не очень понравилась, верно?
Я обернулся и, не отпуская ручку двери, ухмыльнулся:
– А что, бывает, вы кому-то нравитесь?
Она откинула голову назад, широко раскрыла рот и разразилась громовым хохотом. Не дожидаясь, когда она кончит, я вышел и захлопнул за собой дверь. Пройдя по коридору, я постучал в приоткрытую дверь канцелярии и заглянул внутрь.
Худенькая блондинка сидела, положив руки на стол и лицо – на руки. Она плакала. Она повернула голову и поглядела на меня мокрыми глазами. Я прикрыл за собой дверь, подошел к столу, наклонился и обнял девушку за плечи.
– Выше нос, – сказал я. – Ее можно только пожалеть. Она считает себя несгибаемой и готова свернуть себе шею, чтобы доказать это на деле.
Девушка резко выпрямилась, сбрасывая мою руку с плеч.
– Не трогайте меня, – задыхаясь, сказала она. – Пожалуйста. Я никогда не позволяю мужчинам дотрагиваться до себя. И не говорите такие ужасные вещи о миссис Мердок.
Ее лицо было мокрым и розовым от слез. Без очков глаза ее были прелестны.
Я сунул в зубы долго ждавшую своего часа сигарету и зажег ее.
– Я… я не хотела быть грубой. – Девушка всхлипнула. – Но она так унижает меня. А я так стараюсь для нее.
Она еще раз всхлипнула, достала из стола мужской носовой платок и вытерла им глаза. В уголке платка фиолетовыми нитками были вышиты инициалы «Л.М.». Я задумчиво рассматривал их, выпуская дым в сторону от светлой головки мисс Дэвис.
– Вы что-нибудь хотите узнать? – спросила она.
– Да. Номер машины миссис Мердок. – 2Х1111, серый «Меркурий» с открытым верхом, модель сорокового года.
– Старуха сказала – с закрытым верхом.
– Это машина мистера Лесли. Они одного цвета, одной марки и одного года выпуска. Линда не взяла машину с собой.
– Да? А что вы знаете о мисс Луис Мэджик?
– Я видела ее только один раз. Она раньше снимала квартиру вместе с Линдой. Сюда мисс Мэджик приходила с мистером… мистером Ваньером.
– Кто он?
Она опустила глаза.
– Я… она просто приходила с ним. Я его не знаю.
– О'кей. Как выглядит Луис Мэджик?
– Высокая красивая блондинка. Очень… очень привлекательная.
– Вы имеете в виду – сексуальная?
– Ну… – она дико покраснела, – в самом благопристойном смысле, если вы понимаете, о чем я говорю.
– Я понимаю, о чем вы говорите, – сказал я. – Но я с таким никогда не сталкивался.
– Охотно верю, – ядовито сказала она.
– Вы знаете, где живет мисс Мэджик?
Девушка помотала головой:
– Нет. – И очень аккуратно сложила носовой платок и сунула его в ящик стола – в тот, где лежал пистолет.
– Вы можете стянуть другой, когда этот испачкается, – заметил я.
Она откинулась на спинку стула, положила маленькие аккуратные ладошки на стол и спокойно посмотрела на меня.
– На вашем месте я бы оставила эти ухватки крутого парня. Не пройдет, во всяком случае – со мной.
– Не пройдет?
– Нет. И больше ни на какие вопросы я отвечать не могу, не получив на то разрешения.
– Я не крутой, – сказал я. – Просто мужественный.
Она взяла карандаш, бесцельно почиркала им в блокноте и слабо улыбнулась мне – снова само спокойствие.
– Может, я просто не люблю мужественных.
– Вы чудачка, – сказал я. – Насколько я разбираюсь в чудаках. Всего хорошего.
Я вышел, плотно прикрыв за собой дверь, и прошел к выходу по пустому коридору и через тихую, сумрачную, как склеп, гостиную.
Солнечные лучи плясали на теплой лужайке. Я надел черные очки и на ходу еще раз потрепал по голове негритенка.
– Дружище, это еще ужасней, чем я ожидал.
Кособокие камни жгли сквозь подошвы. Я сел в машину и отъехал от тротуара.
Маленький песочного цвета автомобиль отъехал от тротуара вслед за мной. Я не придал этому особого значения. Человек за рулем был в широкополой соломенной шляпе с лентой из веселенького ситца и, как и я, в черных очках.
Я поехал обратно в город. Через десяток перекрестков песочного цвета автомобильчик все еще следовал за мной. Я пожал плечами и смеха ради покрутился вокруг квартала.
Преследователь держался за мной на прежнем расстоянии. Я резко свернул на обсаженную огромными деревьями улицу, стремительно развернул машину и остановился у противоположной обочины.
Из-за угла осторожно вырулил автомобильчик песочного цвета.
Светлая голова в бурой шляпе с яркой ленточкой даже не повернулась в мою сторону. Автомобиль проплыл мимо, и я поехал обратно в сторону Голливуда. Несколько раз я бдительно оглядывался, но легковушки песочного цвета видно не было.
3
Мой офис находился на шестом этаже Кахуэнга-Билдинг – две маленькие комнаты окнами во двор. Одну я обычно оставлял открытой – чтобы там мог посидеть терпеливый клиент (если у меня вообще был какой-нибудь терпеливый клиент). На входной двери был электрический замок, который я мог отпирать прямо из своего кабинета, предназначенного для глубоких раздумий.
Я заглянул в приемную. Там не было никого и ничего – кроме запаха пыли. Я открыл окно, отпер дверь и прошел в кабинет. Три грубых кресла, вращающийся стул, письменный стол, пять зеленых шкафов для хранения документов, три из которых были забиты каким-то хламом, на стене – календарь и лицензия частного детектива в рамке, телефон, встроенный в буфет мореного дерева умывальник, вешалка, нечто на полу, могущее сойти за ковер, два открытых окна с тюлевыми занавесками, которые мерно шевелились и морщились на ветру, как губы беззубого старика во сне.
Все та же дребедень, которую я имел в своем распоряжении и в прошлом году, и позапрошлом. Не блестяще, не шикарно – но все лучше, чем палатка на берегу.
Я повесил шляпу и пиджак на вешалку, ополоснул лицо и руки холодной водой, закурил, взял со стола телефонную книгу и выписал из нее адрес и телефон Элиши Морнингстара. Я уже протянул руку к телефонной трубке, когда вспомнил, что оставил запертой дверь в приемную. Я потянулся к кнопке на краю стола, нажал ее – и как раз вовремя. Кто-то открывал входную дверь.
Перевернув блокнот обложкой вверх, я пошел посмотреть кто же это, и обнаружил в приемной худого длинного самодовольного субъекта в шерстяном тропическом костюме серо-голубого цвета, черно-белых ботинках, бледно-желтой рубашке, галстуке и с выставленным напоказ носовым платком, ярким, как цветок джакаранды. В руке, затянутой в засаленную перчатку из белой свиной кожи, он держал длинный черный мундштук и брезгливо морщил нос, разглядывая пыльные журналы на столике, выцветшую дерюгу на полу и остальные красноречивые свидетельства моего благосостояния.
Когда я открыл дверь из кабинета, он обернулся и уставился на меня довольно сонными тусклыми глазами, посаженными близко к узкому носу. У него было красное, обгоревшее на солнце лицо, зачесанные назад рыжеватые волосы, словно прилипшие к узкому черепу. Тонкие рыжие усики его были значительно ярче волос.
Он разглядывал меня неторопливо и без особого удовольствия. Потом выпустил дым тонкой струйкой и насмешливо улыбнулся.
– Вы Марлоу?
Я кивнул.
– Я несколько разочарован, – сказал он. – Я ожидал увидеть нечто с грязными ногтями.
– Вы можете пройти, – сказал я, – и острить сидя.
Я придержал дверь, и он продефилировал мимо, стряхивая пепел на пол. Усевшись в кресло для посетителей у стола, он стянул перчатку с правой руки и вместе с уже снятой небрежно бросил на стол. Вытащил из мундштука окурок и принялся разминать его спичкой, пока тот не перестал дымиться. Потом вставил в мундштук следующую сигарету и зажег ее толстой красной спичкой. Затем откинулся на спинку кресла с улыбкой скучающего аристократа.
– Все в порядке? – осведомился я. – Пульс и дыхание в норме? Не желаете ли мокрое полотенце на лоб или еще что-нибудь?
Презрительно он кривить губы не стал только потому, что они были презрительно скривлены еще при входе.
– Частный детектив, – сказал он. – Никогда не сталкивался. Грязная работенка, надо понимать. Подглядываем в замочные скважины, ворошим старые сплетни и тому подобное.
– Вы как, по делу, – спросил я, – или просто поболтать?
Улыбка его была незаметна, как старая дева на балу у заезжей знаменитости.
– Я Мердок. Надеюсь, это имя вызывает у вас какие-нибудь ассоциации.
– Я рад, что вы умеете так мило проводить время, – заметил я и принялся набивать трубку.
Он молча наблюдал за моими действиями. Потом медленно сказал:
– Как я понял, моя мать наняла вас для какой-то работы. Она выписала вам чек.
