Эмилио Сальгари - Страна чудес
— Для того, чтобы найти вашего соотечественника?
— Да, Кардосо, — ответил доктор.
— Мы готовы последовать за вами, сеньор, — сказал Диего, — располагайте нами.
— Я знал, что вы захотите меня сопровождать, друзья мои, поэтому-то я и велел вам приехать сюда со всем необходимым для экскурсии багажом, чтобы не терять понапрасну дорогого времени.
— Мы отправимся только втроем?
— Да, Кардосо.
— А Коко?
— Он будет нас сопровождать, — сказал доктор смеясь. — Твой Коко славный парень. Правда, он страшен, как черт, но зато преданный слуга и отлично знает внутренние земли. Он сопровождал исследователя Бурке довольно долгое время и, быть может, не оставил бы его, если бы не должен был вернуться, чтобы сопровождать вторую экспедицию, руководимую Райтом.
— А долго продлится наше путешествие? — спросил Кардосо.
— Все будет зависеть от тех препятствий, которые мы встретим на пути. Мы можем окончить его за шесть месяцев, но может быть, оно продолжится и восемь, десять месяцев, год, пожалуй, даже больше
— Вы предполагаете пройти через весь континент?
— Не могу сказать наверное, Кардосо, так как не знаю, где мы отыщем нашего соотечественника или, по крайней мере, его следы. Впрочем, очень вероятно, что мы пересечем весь материк. Я даже просил одного англичанина, моего друга, предоставившего в мое распоряжение свою яхту, прислать ее через четыре месяца на острова Эдуарда Пелью, находящиеся в заливе Карпентария, чтобы возвратиться на ней морем. Он дал мне слово исполнить мою просьбу. Если мы будем вынуждены дойти до островов, то найдем там яхту.
— А долго она нас будет ждать?
— Три месяца.
— Как великодушен этот англичанин, — сказал старый моряк.
— Он страшно богат и был другом нашего несчастного соотечественника. Он даже за свой счет предпринимал довольно тщательные розыски.
— А на сколько миль простирается этот материк? — спросил Кардосо.
— Он тянется на две тысячи четыреста миль с востока на запад и на тысячу семьсот миль с севера на юг, — ответил доктор.
— Мы пройдем через него с юга на север?
— Да, Кардосо, и будем держаться между сто тридцать четвертым и сто тридцать седьмым градусом еосточной долготы, так как таково было направление, принятое Эррерой.
— О, теперь мы знаем даже чересчур много, сеньор, — сказал старый матрос. — И мне бы хотелось как можно скорее отправиться в путь.
— И мне тоже, — подтвердил Кардосо. — Теперь всего лишь десять часов утра, и до вечера мы успели бы пройти порядочное расстояние.
— А животные готовы пуститься в путь?
— Быки впряжены в драй, — ответил Диего, — а лошади оседланы.
— Еще одну минуту, и затем мы отправимся в путь.
Сеньор Кристобаль вынул из-за пояса свой длинный испанский нож, сорвал с громадного дерева кусок коры и вырезал на стволе:
Доктор Алъваро Кристобаль —30 ноября 1870 года.
Затем, обращаясь к матросам, сказал:
— А теперь едем, друзья мои.
Они вошли под сень гигантских деревьев, оттуда давно уже слышалось мычание быков и ржание лошадей.
Посреди группы деревьев стоял огромный драй. Это был один из тех громадных фургонов, покрытых белым холстом, какие используются австралийскими пастухами во время дальних переходов. Такой экипаж — настоящая крепость, где можно защититься от нападений жестоких дикарей и где укрываются на ночь, чтобы спать в безопасности. Драй был совершенно готов к отъезду, шесть пар сильных быков ожидали лишь знака возницы, чтобы отправиться в путь.
Позади этого странствующего дома ржали и рыли ногами землю три превосходные чистокровные лошади, которыми могла бы гордиться любая европейская конюшня.
Тщательно осмотрев тяжелый фургон и заключавшиеся в нем многочисленные ящики и полюбовавшись с видом знатока прекрасными животными, доктор сказал:
— Садись на свое место, Ниро Варанга, а мы — на лошадей. Туземец тотчас же уселся на козлы фургона и взял в руки бич длиною не менее восьми футов. Доктор и моряки вскочили на лошадей, предварительно перекинув через плечо ружья и опустив револьверы в седельные сумки, и караван двинулся вперед, вдоль по опушке леса, прямо к северу.
Стояла ужасная жара: лето, начинающееся в Австралии тогда, когда в наших странах выпадает первый снег, уже наступило. Солнце бросало свои отвесные лучи прямо на головы смелых исследователей, так как листья деревьев нисколько не умеряли зноя и не давали тени, но никто не жаловался на духоту. Трое европейцев были привычны к пеклу парагвайской сельвы, а Ниро Варанга и подавно привык к такой жаре, постоянно царящей в глубине австралийского материка.
Даже лес, состоявший, главным образом, из черных деревьев (black-wood), мочальных деревьев (utrun—back) и кампешских, или кровяных, деревьев (blood-wood), казалось, выделял из себя жар, словно печь, так как, по необъяснимой странности, австралийские леса, вместо того чтобы, как у нас, давать прохладу, поражают сухостью, не дают тени и очень скучны и однообразны на вид.
— Удивительная страна! — воскликнул Диего, довольно ловко ехавший верхом позади тяжелого драя вместе с доктором и Кардосо. — Можно ли найти что-либо хуже ее под покровом неба?! Здесь даже под деревьями нет ни капли прохлады.
— Это еще пустяки, — сказал Альваро. — Вот когда мы доберемся до каменных пустынь, тогда ты почувствуешь, как тут славно подпекает кожу.
— Что вы говорите, сеньор? Каменные пустыни? Да разве здесь и пустыни не такие, как в других странах?
— Здесь все не такое, как в других странах, друг Диего. Это чрезвычайно удивительный материк. Некоторые не особенно благоразумные ученые были настолько изумлены при виде его чудес, что сочли его за кусок кометы или за огромный упавший на землю болид.
— Но скажите мне, сеньор, что это, настоящие камни покрывают здешние пустыни или же крупные песчинки?
— Это громадные камни, разбросанные на необозримом пространстве.
— Будем надеяться, что ветер не поднимет их, как поднимает песок в пустынях.
— Нет, Диего, не поднимет.
— Но кто же их набросал туда?
— Бог знает, упал ли в незапамятные времена на здешние места целый дождь аэролитов, или они появились вследствие какого-либо другого процесса, которого никто не может объяснить, — никто еще не знает.
— И что же, очень жарко между этими камнями?
— Так жарко, Диего, что можно испечься живьем.
— А мы тоже пройдем по этой пустыне?
— Да, пройдем.
— Скажите мне, сеньор, много времени прошло с тех пор, как стал известен этот материк? — спросил Кардосо.
