Николай Великанов - Красный сотник
— Есть два пути: или с хребтины ударить в лоб по станции, или со стороны водокачки.
— В лоб лучше. Больше шуму будет, — сказал Софрон Субботов.
— От водокачки вернее, — возразил командир третьего взвода Моторин. — На хребтине засечь могут. А по низине как у бога за пазухой прошмыгнем.
— По низине лучше, — присоединился к Моторину Газимуров, командир второго взвода.
Субботов продолжал держать свою линию:
— С хребтины мы одним махом накроем их. А от водокачки еще с полверсты надо промахать до главных построек.
— Зато до теплушек с беляками рукой подать, — не отступал от своего Моторин.
Тулагин примирил «противников».
— Каждый из вас по-своему прав, — рассудил он. — С хребтины, неплохо, конечно, с ходу атаковать станцию. Там, по рассказу старика, все рядышком и как на ладошке. Но и со стороны водокачки заманчиво. А что если сразу с двух сторон?.. Вот был бы хороший тарарам!
— Рвануть водокачку, — загорелся Моторин. — У меня во взводе на такой случай и бомбочки найдутся.
* * *Тимофей решил разделить сотню на две части. Первый и второй взводы во главе с Субботовым пойдут по хребту и по сигналу кинутся на станцию. Тулагин с моторинцами спустятся падью, бесшумно постараются взять водокачку и уже от нее ударят по эшелонам. Сигналом для одновременного выступления будет взрыв водокачки.
...Башня водокачки отчетливо зачернела вдали, как только кончился перелесок. Тулагин спешился, подал знак остальным. Водокачка не работала, но в одном из ее окошек мерцал слабый свет.
— Дежурный, — шепнул Моторин Тимофею.
Подождали еще несколько минут. Ночь безмолвствовала. Лишь со стороны станции доносились шипящие звуки стоявшего под парами паровоза.
— Двоих ребят мне, схожу проверю, — сказал Тимофей Моторину.
Тулагин вытащил смит-вессон и вместе с бойцами Блиновым и Хмариным, пригнувшись, двинулся по чистому участку к темнеющей у железнодорожного полотна постройке.
Возле водокачки часового не было. В нескольких метрах от входа Тулагин и бойцы залегли. Ночная темень мирно плыла над землею.
— Пойду, — кивнув в сторону светившегося окна, бросил Глинову и Хмарину Тулагин. — Вы тут пока посмотрите. Если что, выстрелом предупрежу.
Дверь в машинное отделение водокачки была на замке, в служебное — не заперта. Тулагин тихонько приоткрыл ее. Дальше — никак коридор: узкий, темный. Тимофей сунул револьвер под френч, осторожно пошел по коридору, ощупывая руками стену. Пальцы натолкнулись на ручку двери. Он дернул ее на себя.
Первое, что увидел Тимофей в небольшой комнатенке при слабом свете керосинового фонаря, был стол: черный, без единого светлого пятнышка, как коридорная темень. «Из угля, что ли», — шевельнулась в голове не к месту странная мысль. За столом клевал носом железнодорожный служитель. Рядом, на покосившемся лежаке, склонился в дреме пожилой белогвардеец.
— Ну и служба... — громко рассмеялся Тулагин.
Водокачечник, как сидел согбенно за столом, так и остался в том же положении, только ошалело заморгал глазами. Семеновец же враз подхватился с лежака, вытянулся в струнку, пролепетал спросонок:
— Так точно, вышбродь!
А когда наконец сообразил, что перед ним не их благородие, с опаской стал шарить глазами винтовку. Она стояла в конце лежака. Но было уже поздно.
— Не двигаться! — коротко предупредил Тимофей, наставив смит-вессон на белогвардейца. Тот потянул вверх руки. — Вот так оно лучше. Сядь, папаша, и чтоб без баловства.
Тулагин вытащил затвор из винтовки, кинул ее под лежак. Затвор подержал немного, прикидывая, куда бы деть, и ничего не придумав, воткнул за голенище сапога.
— Дежурим? — спросил он водокачечника.
— Приходится.
— Много семеновцев на станции?
— Хватает.
— Почему водокачка не работает?
— Машина сломалась. Ждем мастеров. Не нынче-завтра подъехать должны.
За дверью зашуршало и в комнату просунулся сначала ствол карабина, а уж потом его хозяин — Хмарин.
— Товарищ командир, мы уж бог знает што подумали. Как оно у вас тут?
Тимофей улыбнулся:
— Все в порядке. — И поторопил бойца: — Давай к взводному быстро. — Потом водокачечнику и белогвардейцу: — Освобождайте помещение.
Тулагин снял с потолка фонарь, двинулся вслед за семеновцем. Перед выходом на улицу погасил огонь, тихо окликнул Глинова.
— На месте я, — тотчас отозвался боец.
— Посторожи пленных, — приказал Тулагин. — А то, если отпустить их раньше времени — всю обедню испортят.
Тимофей открыл бачок фонаря, плеснул из него керосин на бревенчатые стены машинного отделения.
Вскоре у водокачки появился Моторин с двумя бойцами, среди которых был Хмарин.
— Так что, командир, начинаем? — шепотом, но, чувствовалось, с возбуждением заговорил Моторин.
— Начинаем, — выплеснул последний керосин Тулагин. — Кто подрывать будет?
— Хмарин, Крышанов... — приглушенно позвал Моторин. — Готовы гранаты?
— Готовы.
«Молодец Хмарин! На все руки мастер: и рубака в бою что надо, и по части подрыва», — подумал Тимофей, а вслух сказал Глинову:
— Отпускай пленных.
Когда взвод на полной рыси вышел из перелеска и развернулся фронтом к железнодорожному полотну, ночь раскололась от неожиданных взрывов: одного, второго, третьего... Водокачка вспыхнула ярким факелом. Одновременно и здесь, с пади, и там, с хребта, на станцию, на запасные пути, где спали в вагонах-теплушках семеновцы, накатилось дружное ура конников тулагинской сотни...
3
Как Тимофей оказался здесь, на этом болотном лугу? Ведь когда он вырвался из когтей белых, жеребец есаула понес его в сопки. Помнится, лошадь с намета перешла на рысь, а затем на шаг: тропа все выше и выше поднималась по косогору.
Боль в боку поначалу не очень его мучила. Но постепенно она усилилась. Рана обильно кровоточила: левая сторона Тимофеева френча намокла.
Не останавливаясь и не слезая с седла, Тулагин, превозмогая боль, слабеющими рукам разорвал низ нательной рубахи и несколько раз перепоясал себя в месте ранения... Последнее, что осталось в его памяти, — лиственница, чуть в стороне от тропы — большая, расколотая надвое...
Тимофей прикинул по склонившемуся к западу солнцу, что с момента, как он ускакал из Серебровской, прошло, пожалуй, полдня. Но приближения вечера еще не чувствовалось.
Тулагин задавал себе вопросы. Опасна ли его рана? Как далеко он теперь от белых? Что это за заимка? Куда делся жеребец?.. Ответов на них не находилось. Да и откуда найтись им, если весь мир для Тимофея сейчас вмещался в узкую полоску между болотной травой и щербатой чертой горизонта.
