Николай Романов - Встреча с границей
Вот уже снова появился и Павел Александрович Корнилов. Ежели кто думает, что к такому событию мы могли отнестись равнодушно, тот плохо знает, сколь велико любопытство нашего брата к знатным землякам. Никакие знаменитости, исключая, конечно, Юрия Гагарина, не захватывали так наше воображение, как свои, володятинские. Если не считать тракториста Федора Корнилова, из села вышли два известных артиста, заслуженный врач республики и трое кадровых военных: моряк — капитан первого ранга, артиллерист — подполковник в отставке и Павел Корнилов. Последний был овеян таинственностью хотя бы потому, что всю жизнь служил где-то у черта на куличках и редко показывался на родине.
Можно понять, с каким нетерпением мы ждали вечера. И про Петьку забыли, хотя, как уже говорилось, у нас было большое желание взгреть его по число по первое за то, что среди лета, когда только и можно было привести в порядок колхозные постройки, он дезертировал из бригады.
Стручок шагал с нами на равных. Даже больше, готов был принять все удары на себя, если приезжий все-таки заинтересуется: почему это вдруг правый угол избы брата выпер на улицу? Готов взять не из мальчишеской солидарности, а чтобы хоть чем-то обратить на себя внимание...
Домик тракториста приступом брали подлетыши — любопытные, визгливые, неугомонные. Они самоотверженно отвоевывали себе право всюду быть первыми и сейчас лезли на завалинку, поднимались друг другу на плечи, чтобы найти щелочку в оконной занавеске.
«Наша хватка!» — с улыбкой подумал я и придержал четверку: не смешиваться же с этими сорванцами.
Но то ли щелочек не оказалось, то ли они были слишком узки, подлетыши отлепились от окна и начали донимать счастливцев, видевших, как Павел Корнилов шел со станции. Очевидцы рассказывали взахлеб, клялись в достоверности каждого слова, и все говорили по-разному. Лишь в одном сходились: фуражка у приезжего зеленая, как весенняя трава.
Начались воспоминания о пограничниках.
— Летось я кинокартину смотрел «Застава в горах». Полтора сеанса просидел.
— Почему полтора?
— Соображать надо. На первом заснул, а на втором из кино вытолкали.
— Мы с батей в Иваново цветную видели, только название позабыл. Открылся занавес, и сразу пограничник с собакой. Жуть!..
— Брешешь!
— Честное пионерское! Собака ростом с теленка, все понимает. Старшина при ней, тоже умный. Как они одного шпиона сцапали. Жуть!..
— А я Дружка своего тренирую следы брать.
— Криволапого?
— Сам ты криволапый.
— Повесить им обоим медали на хвосты! — распорядился кто-то.
Потом стали гадать, с каким заданием прибыл в село пограничник. Никому не хотелось верить, что он мог приехать, чтобы только повидаться с братом.
— А я знаю, а я знаю! — завизжал кто-то на завалинке. — Какой-нибудь шпион прорвался! Вот!..
— За тыщу километров от границы?
— А што? Теперь с самолетов и в тыл кидают.
— Посмотри у себя под печкой, может, и впрямь сидит.
— Много ты понимаешь!..
До рукопашной у ребят не дошло, но галдели на все село, словно потревоженная стая грачей.
— Хотите, я раскидаю эту мелюзгу? — высокомерно предложил Стручок. Но в этот момент распахнулось окно и в нем появился Павел Корнилов. От неожиданности все отпрянули от завалинки.
— Ребята, да вы, никак, ночевать здесь собрались?
— Вы на какой границе служите?
— На дальней.
— А горы там есть?
— Есть. И даже со снежными вершинами.
— Шпионы попадаются?
— Иногда.
— Настоящие?
Все засмеялись и вплотную подступили к окну.
— Ну вот что, братцы, — сказал пограничник, — собирайтесь завтра вечером, потолкуем. А сейчас — спать! Договорились?
Ребята осаду избы Корниловых сняли, но спать не отправились, хотя некоторые хорошо знали, как тяжела родительская рука по утрам.
* * *Вечера, конечно, не дождались. Едва начало смеркаться, на завалинке избы Корниловых было уже полно мальчишек. Петька расшвырял подлетышей. Они сновали поодаль и скандировали: «Ка-лан-ча, ка-лан-ча!»
— Здравствуйте, братцы!
Перед нами стоял полковник — высокий, с широкой грудью спортсмена, в полной военной форме, с множеством орденских планок на левой стороне груди. А на правой — значок вроде рыцарского щита с наложенным на него мечом.
— Давайте знакомиться.
Петька вылез вперед, важно протянул руку!
— Стручков! Петр Стручков!
Кто-то из ребят подправил: «Каланча!»
— Да неужто это ты, Петька? С меня вымахал. А давно ли вот таким был? — он опустил ладонь до колен.
— Вы меня помните? — обрадовался Стручок.
— Как не помнить? Вечно ходил с расквашенным носом и ревел.
— Ну, это сильно преувеличено. Я не из робких.
— И об этом наслышан, — улыбнулся полковник. — Активный участник «дворцового переворота»?
— Руководитель! — гордо подтвердил Стручок и поднялся на носки, стараясь казаться выше полковника.
Хоть Петька и принял все на свои узкие плечи, я почувствовал себя неловко. Полковник осведомлен лучше, чем мы думали. Лука Челадан тоже сделал шаг в сторону, за спину Стручка,. Ванюха Лягутин, видимо, не чувствовал угрызений совести. Он как зачарованный смотрел на полковника. Его черные глаза горели, как раскаленные угли.
— Ладно, кто старое помянет, тому глаз вон, — мягко проговорил полковник. — Так, что ли?
— Нет, почему же? Что было, то было! — паясничал Стручков.
«Черт длинноногий, нашел чем похваляться! — ругал я про себя Петьку. — Пограничник идет на мировую, а ты кривляешься». Но слава богу, Павел Александрович, кажется, не принял всерьез Петькину болтовню. Он уже расспрашивал Луку Челадана о колхозных новостях, о молодежной бригаде. Потом перешли к комсомольским делам. Ванюха вытолкнул меня вперед. Полковник нашел, что я очень похож на отца, такой же румяный и кудрявый.
— Наверное, никто не знает, что когда-то и я здесь секретарствовал? — спросил Павел Александрович. — Хороша, шумна, горяча пора комсомольская, только очень коротка. Не успеешь оглянуться, а тебе уже говорят, смену готовь. А раз коротка — надо успеть побольше сделать. Так, секретарь?
Я подтвердил. Стручков, видимо, был ущемлен тем, что ослабло внимание к его персоне, и попытался переключить разговор на другое.
— Вы надолго к нам?
— Как принимать будете, — отшутился полковник. — Ну, куда пойдем?
— А здесь разве плохо?
— На завалинке только древние старики время коротают. Хорошо бы в поле, в лес.
— У нас и лесу-то нет, — процедил кто-то обиженно.
— Как нет? А за Михайловкой? — удивился Павел Корнилов.
