Николай Асанов - Янтарное море
Пришельцы пить боялись, хотя с жадностью поглядывали на отличную рижскую водку «Кристалл», приправленную немного черным бальзамом. И водка и бальзам были им известны, боялись они Яниса. Вдруг этот бывший радист, попавший когда-то в плен к немцам, переменился настолько, что отравит их. А разве это исключается? Он безумно влюблен в свою жену. Они заставили его слушаться чуть ли не насилием. Вот он уходил в магазин. А что, если какой-нибудь Балодис, вместе с которым, как рассказывал им Силайс, Приеде по поручению советского командования был в тылу у немцев, дал ему такое спиртное, которое может моментально усыпить, чтобы чекисты без особого труда схватили их?
Нет, как ни велик соблазн, лучше пить по очереди, наблюдая, какова реакция соседа. И пусть первым пьет Лаува, у него глотка луженая, он может выдержать все!
Янис видел, как жадно они смотрели на Лауву. А тот медленно цедил ароматную от бальзама жидкость, выпив, даже языком причмокнул, и сразу протянул стопку, чтобы Янис налил еще. Тут уж и Вилкс и Эгле не выдержали, осторожно пригубили, а потом хватили так торопливо, словно изнемогали от жажды.
Но Приеде сделал вид, что ничего не заметил. Ни кривлянья под офицерский этикет, ни страха. Налил по второй стопке всем, спросил:
— Ну, а если бы вы не нашли меня или не застали, что бы вы стали делать?
— Было бы плохо! — признался Вилкс. — Пришлось бы снова возвращаться в лес. У него, — он кивнул на толстого Лауву, — в Видземе проживает женщина, которую он называет женой…
Вилкс уже без опаски снова постучал стопкой по столу, выпил, жадно принялся есть. Затем, передохнув немного, сказал:
— Нам надо обязательно установить связь с «лесными братьями». Нет ли у тебя на примете кого-либо, знающего, где они находятся?
Объяснять, что «лесные братья» давно уже выловлены чекистами, а если где и остались, так прячутся хитрее лис, — Приеде не хотел. Будет время и для деловых разговоров. Он только пробормотал:
— Ну, ну…
— Это важно и для нас и для «лесных братьев»! — продолжал настаивать Вилкс. — Мы можем связать их с нашими хозяевами…
Уйти от разговора не удавалось. Приеде холодно сказал:
— Если вам и удастся установить связь с двумя-тремя бандитами — прошу извинения, с «лесными братьями», — то вряд ли они поверят, что имеют дело с эмиссарами столь авторитетных в их понятии американской и английской разведок. Вы меня, конечно, извините за неудачное выражение, но наших соотечественников, до сих пор носящих автоматы на шее, называют уже не «лесными братьями» а «лесными бродягами»…
— Насколько я понимаю, Янис, — вкрадчиво сказал Вилкс, — ты не совсем отчетливо понимаешь нашу миссию. Мы должны объединить усилия западных держав и наших людей, жаждущих освобождения, и проложить путь, по которому пройдут другие группы, с рациями, автоматами, радиомаяками. Эти группы сейчас готовятся в Западной Германии, в Англии и даже в Америке, в форту Брэгг. Мы обязаны подготовить тот плацдарм, который нам не удалось создать в тысяча девятьсот сорок четвертом. И этот путь мы проложим не только в Латвию, Эстонию, Литву, но и дальше, в восточные районы Советов. Это можно будет сделать хотя бы через наших студентов, оканчивающих высшие учебные заведения и разъезжающихся на работу в те районы.
«Через наших студентов! Он осмеливается называть их «нашими»! Так вот каковы у этих людей планы!» — думал Приеде, а Вилкс продолжал все с той же вкрадчивой горячностью излагать проекты, один удивительнее другого.
Приеде узнавал в этих речах отголоски давно забытых бесед с Силайсом. В те времена, когда Германия трещала по всем швам, Силайс, взявшийся просвещать Приеде, болтал что-то в таком же роде. Очевидно, Силайс не оставил своих сумасшедших замыслов. И эти простаки верят ему!
Вилкс и в самом деле сослался на Силайса, говоря о своем великолепном «плане широкого проникновения». Ну да, ясно, это подсказка честолюбивого офицерика, бывшего летчика, потом изменника, воевавшего под началом немцев, затем переметнувшегося к англичанам. Англичане, как видно, не гнушаются ничем, если приняли под свое высокое покровительство этого кровожадного фантазера! Приеде помнит, как держался Силайс у немцев…
Но заявление Вилкса о том, что пришельцы должны связаться с «лесными братьями», показалось Янису заманчивым. Если такая возможность представится, Янис избавится от свалившейся ему на голову беды. Мало ли что может случиться в лесу. Эти герои все вместе могут положить свои головы в болотах Курляндии, и тогда для Яниса окончились бы и хлопоты и заботы.
Беседу прервал звонок. Подходя к двери, Янис увидел, как покачивается дверная ручка. Брат. Его нетерпеливый характер сказывается и в этом. Ничего не поделаешь, характер мотогонщика вырабатывается годами!
Разговор сразу перекинулся на какие-то воспоминания о прошлом, на спорт, на домашние дела. Двоюродный брат Приеде огорчался лишь тем, что приятели Яниса не сильны в спорте, даже не слыхали о его личных победах. Но он быстро утешился веселым застольем.
Когда вернулась Майга, праздничный стол был уже разорен.
Приеде смотрел на происходящее с неприятным изумлением и страхом. Сам он сегодня почти не пил, но на его «друзей», несмотря на их предосторожность, рижский «Кристалл» подействовал как гром божий. Толстяк все порывался встать из-за стола, чтобы произнести тост, и падал обратно на стул. Когда он упал мимо стула на пол, длинный Вилкс сказал, что, пожалуй, им хватит, и они еле уложили толстяка на кушетку. Серый — Эгле — устроился на полу, Вилкс — на диване, но едва прилег, как его начало, тошнить. Майга устала от всего этого разгула и безобразия и ушла к себе, ушел и двоюродный брат, и вот Приеде сидел за неприбранным столом один и мог думать о чем угодно.
2
Раньше ему казалось, что он обманул всех. Ну как же! Вот он, живой-здоровый, ходит по Риге, любит Майгу, а сколько людей погибло. И он погибал, но выкрутился. Не каждому дается такое!
Осенью тысяча девятьсот сорок четвертого года, когда Советские войска, окружив немецкую группировку в Курляндии, стали сжимать ее со всех сторон, радист Янис Приеде получил приказ пойти в тыл врага для обеспечения радиосвязи авиационного корректировщика с советским командованием.
Корректировщиком был назначен неизвестный ему человек, который назвался Августом.
Приеде работал в разведотделе двадцать четвертой гвардейской дивизии, бывал уже в таких переделках, наверно, потому выбор командования и пал на него. Август был старше Приеде, наверно, штабной офицер. Приеде вопросов не задавал.
