Луи Буссенар - Бенгальские душители
Прошло несколько минут, и Берара охватил неясный страх, когда он услышал прямо над своей головой все тот же пронзительный, злой и ироничный хохот, напоминавший омерзительный визг гиены. Отступив на несколько шагов, он увидел на высокой каменной платформе скитальца. Находясь в полной безопасности, его противник мог сколько угодно дразнить одураченного им факира.
Голос этого человека, еще недавно умиравшего от голода и разговаривавшего со всеми подобострастным тоном, внезапно грозно загремел.
— Согласись, Берар, — насмешливо произнес скиталец, — что я ловко провернул все это!
— Ты знаешь, как меня зовут, негодяй?! Откуда?! Попомни, ты мне дорого за все заплатишь!
— Молчи уж лучше, болван! Я провел тебя как младенца — и тебя, и этих дураков чужеземцев, которые приютили меня и пригрели!..
— О, я с самого начала подозревал это!..
— Чтобы проникнуть к вам, я пошел на ужасный риск, добровольно моря себя голодом. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы придать себе убедительный и жалостливый лик одной из жертв голода из Лагеря Нищих. Я был там, на месте железнодорожной катастрофы… Расспросил умирающих, которые были знакомы с детьми майора… Приручил Боба — ведь заклинателю змей и птиц ничего не стоит заставить собаку полюбить себя… И в образе жалкого человечьего отребья я рухнул у входа в обитель, где каждый уголок знаком мне куда лучше, чем тебе!
— Так кто же ты? — запинаясь, выговорил Берар, даже не пытаясь больше скрывать обуявший его страх.
— Я отвечу, жалкий раб пандитов, слепое оружие ненависти брахманов — дважды проклятых и презренных!
— Ты возносишь хулу на святых… берегись кары!
— Это зловредные дураки, жестокие и надутые! Плевать я хотел на это дерьмо собачье! Лицемеры и интриганы! Я знаю все их тайны и все их логова! Моя месть всюду их настигнет!
— Но кто же ты, все-таки? Я спрашиваю тебя еще раз, кто ты?
— Я тот, кто посоветовал англичанам осквернить труп Нарендры… Я — падший брахман… вероотступник… Я ненавижу касты… Я предан всей душой английским властям и ярый враг тех, кому служишь ты. Я — Биканэл!..
Услышав ужасное признание из уст негодяя, открывшегося перед ним с таким бесстыдством, Берар немедленно обрел свое обычное хладнокровие. Он подумал о том, что присутствие Биканэла в обители опасно для беглецов и их во что бы то ни стало надо спасать. И решил, не теряя зря времени на агента английской полиции, которому все равно ничего не смог бы сделать, предупредить срочно капитана и его людей о нависшей над ними угрозе:
— За оружие! Готовьтесь к жестокой схватке, в обители враг!
Повернувшись спиной к платформе, где в слабом лунном свете маячила тощая фигура бывшего брахмана, факир двинулся к двери и тут же вскрикнул от ярости, обнаружив, что она заперта.
Биканэл, не переставая омерзительно смеяться, крикнул ему:
— Мой бедный Берар, какой же ты дурень и недотепа! Ты даже не знаешь секретов этого старого здания? Ну так я тебе кое-что подскажу. Дверь не откроется до тех пор, пока я этого не пожелаю. А так как я этого не пожелаю никогда, то тебе, мой бедный друг, придется умереть здесь от голода и жажды! До свидания, глупец, или, вернее, прощай!
С этими словами ужасный человек спустился с платформы по каменной лесенке, проделанной в толще стены. Трудно представить себе, сколько в этих старинных храмах, напоминающих средневековые крепости, всяких ходов, коридоров, люков, каменных мешков и подземных каналов.
Оказавшись в абсолютной темноте, Биканэл зажег маленькую лампу, припасенную заранее, и медленно, не торопясь, продолжил спуск по той же лестнице, к которой примыкали таинственные туннели, напоминающие сточные желоба, пока наконец не очутился у самого основания храма, образованного гигантскими прямоугольными гранитными плитами, скрепленными залитыми свинцом железными скобами. Такой фундамент-монолит не разбить даже пушечными ядрами!
Казалось, из этого каменного мешка не было другого выхода, кроме лесенки, по которой только что спустился Биканэл. Но это не так.
Осмотревшись, бывший брахман отмерил восемь шагов, затем сделал еще три шага вправо и принялся разрывать босой ногой слой песка, покрывавший каменный пол. Наткнувшись на какой-то предмет, он нагнулся и при свете лампы разглядел толстое железное кольцо.
— Все правильно, — вполголоса произнес он, — память меня не подвела. А ведь с тех пор, как я бывал здесь, прошло уже десять лет.
Поставив лампу на пол, он, напрягаясь изо всех сил, обеими руками потянул кольцо на себя. Послышался лязг и приглушенный скрежет камня по камню, а потом произошло чудо: одна часть массивного каменного пола ушла вниз, другая — поднялась. Несомненно, здесь где-то был ловко пристроен противовес, позволявший, при сравнительно небольшом усилии, сдвинуть плиты весом в несколько тонн.
Опустившаяся часть пола обнажила дугообразный проем в фундаменте. Полицейский немедленно вошел в него и, пройдя всего несколько шагов, оказался среди каменных развалин, поросших густым колючим кустарником. Над головой сверкали звезды, из-за величественного баньяна выглядывал серп луны.
Биканэл свистнул, подражая овсянке, и, усевшись на камень, стал ждать. Вскоре из зарослей раздался ответный свист и послышался шорох раздвигаемых ветвей. Биканэл издал громкое шипение разъяренной кобры, и из темноты выступили десятка два людей и окружили его.
— Все готово? — спросил один из них, высоченного роста, в индийской одежде и с черной маской на лице.
— Да, милорд! Вам остается только войти в обитель, тайный ход перед вами.
— Отлично, хоть сейчас!
— Тогда следуйте за мной.
— Лучше поздно, чем никогда! Не примите за упрек, но я чуть не умер со скуки, пока дожидался вас!
— Терпение — добродетель жителей Востока, и в нем их главная сила. Но европейцам оно не свойственно.
Сделав это глубокомысленное замечание, полицейский направился в потайной ход, остальные поспешили за ним. Плита поднялась, закрыв проем, и Биканэл со спутниками оказались в каменном мешке, откуда их вывела лестница.
Полицейский шел впереди, освещая лампой дорогу. Следом бесшумно ступали босыми ногами его сообщники-индусы. В правой руке у каждого был зажат кинжал, и они тотчас перерезали бы горло любому, кто попытался бы поднять тревогу.
Пройдя немного, Биканэл свернул в один из коридоров, чтобы обогнуть комнату, где факиру, вне всякого сомнения, суждено было просидеть до самой смерти.
Вскоре они достигли той части здания, где проживали европейцы. Те же безмятежно спали, чувствуя себя в полной безопасности за толстыми стенами обители, в которую, как считали они, вел один-единственный ход с целой системой защитных устройств и к тому же бдительно охраняемый надежными стражами.
