Том Шарп - Наследие Уилта
— Получай, гад! — орал Эдвард. — Будешь знать, как вторгаться в чужие владения, сволочь!
— Атас! Дуем на север! — шепнула Саманта, что на тайном языке сестер подразумевало бегство в любом направлении, кроме означенного.
Она зря беспокоилась, поскольку тупоголовый Эдвард, не разбиравшийся в сторонах света, пер напролом, не замечая сестер, отползших с линии огня.
Дабы отвлечь внимание стрелка, Саманта кидала камушки и одним, довольно крупным, случайно угодила ему в голову. Эдвард вздрогнул и покачнулся. Пытаясь сохранить равновесие, он шагнул вперед, но запнулся о торчавший корень и разрядил ружье точнехонько себе промеж глаз. Пала тишина.
— Ёпара-балет! — выдохнула Саманта. Поднимаясь с земли, сестры ее поддержали:
— Ёш твою мышь!
— Ёксель-моксель! Вляпались!
— Тихо! Меняем план! — скомандовала Пенелопа. — Ну-ка, подтащим его к полковнику!
Сестры послушно исполнили приказ, и тогда Пенелопа, раз-другой пальнув в многострадального покойника, подсунула ружье под труп Эдварда.
— Теперь все выглядит так, будто парень спер мертвяка, чтобы поупражняться в стрельбе, но споткнулся и себя укокошил. Кстати, так оно и было.
— Гениально! — восхитилась Саманта. — Жаль только, костер теперь не разведешь.
— Не скули! Надо линять, пока кто-нибудь не приперся на шум.
Замаскировав след, оставленный телом голого полковника, и закопав в овражке его форму и медали, сестры вернулись в имение.
* * *Незадолго перед тем гроб по настоянию сэра Джорджа отнесли обратно в катафалк, который, развернувшись, через главные ворота вырулил на дорогу. Следом в такси поехала Ева.
— Не забудьте условиться о кремации, — напутствовал ее судья. — Чтоб я больше не слышал всякой чуши о похоронах в имении.
Ева кивнула, хотя обещала леди Клариссе, что дядюшка ее будет погребен как положено. К дому священника она подъехала в полной растерянности.
— Что вам угодно? — испытующе взглянула женщина, открывшая дверь.
— Хотелось бы перемолвиться с пастором, — ответила Ева, но хозяйка уже разглядела гроб в катафалке.
— Ладно, извещу мужа, что дело срочное, хотя он очень занят подготовкой воскресной проповеди.
Женщина скрылась в доме, откуда вскоре вышел пожилой человек в очках и пасторском ошейнике.
— Как я понимаю, вы желаете устроить похороны, — сказал он. — Покойный из местных?
— Отнюдь, — покачала головой Ева.
— Судя по выговору, вы тоже приезжая, — заметил священник.
— Я из Ипфорда, меня попросили сопроводить усопшего, — сказала Ева и зачем-то добавила: — Он полковник, в боях потерявший ногу.
— Видите ли, кладбище переполнено, поэтому мы хороним лишь местных. — Священник взглянул поверх очков: — Где, говорите, вы проживаете?
— Нет, я не здешняя, просто намеревалась провести лето в имении…
— В «Песчаном доле»? — уточнил викарий.
Пару лет назад он сразился с судьей в гольф и был чрезвычайно покороблен его сквернословием, сопровождавшим каждый удачный удар, а также манерой постоянно прикладываться к серебряной фляжке, извлекаемой из заднего кармана. Однако самым предосудительным в Гэдсли, пользовавшемся откровенной нелюбовью всего поселка, было манкирование воскресными, а равно будничными службами. Викарий уже склонялся к мысли, что всякий, кто намерен провести лето в обществе судьи, обладает теми же малоприятными свойствами, но Ева прервала его раздумья:
— Катафалк уехал. Если не отвезете гроб в церковь, я просто не знаю, что делать. На себе мне его не унести.
— Боюсь, ничем не смогу помочь. Моя машина слишком мала, к тому же она в ремонте.
Помявшись, священник вошел в дом и позвонил в автомастерскую:
— Не найдется ли у вас грузовик, чтобы доставить гроб в имение судьи?
— Что, кто-то помер? — с надеждой спросил механик. — Неужто сэр, в гробину мать, Джордж?
— Выбирайте выражения! — рявкнул викарий. — Вы говорите со священником!
— Ё-мое! Извиняйте, сэр! — Положив трубку, механик кликнул напарника: — Возьми пикап и отвези гроб в имение судьи. Похоже, там кто-то сыграл в ящик. Хочется верить, сам ублюдок Джордж.
Пикап въехал во двор священника, где под охраной сумрачной Евы стоял гроб. Попытки вдвоем загрузить тяжелую домовину окончились неудачей. Позвонив в парадную дверь, механик испросил помощи, и викарий, уже написавший проповедь, согласился подсобить. Мужчины взялись за торцы гроба, Ева подхватила его посредине, но и эта попытка оказалась бесплодной.
— Видно, покойник был весьма грузный мужчина, — пропыхтел викарий.
— Четверо носильщиков еле подняли, — услужливо сообщила Ева.
— Думаю, лучше загрузить пустой гроб, а уж потом вернуть усопшего на место.
«Кларисса не простит, что дядюшку туда-сюда дергают, а сэр Джордж взбеленится, когда его привезут обратно, — подумала Ева. — Но что я могу сделать?»
Обернутое покрывалом тело вынули из гроба.
— Покойник не такой тяжелый, но очень уж твердый, — удивился викарий.
Когда усопшего загружали в пикап, покрывало соскользнуло.
— Мать твою за ногу! — ахнул механик.
Обомлевший викарий сквернословия не слышал, поскольку пытался сообразить, кому понадобилось толкать его на богохульное отпевание коряги. Когда пульс его унялся и вернулась способность к здравомыслию, он понял, кто этот враг, уготовивший мерзкую ловушку, — чудовище сэр Джордж Гэдсли. Они всегда не ладили, и вот негодяй изыскал дьявольский способ выставить его на посмешище.
Не обращая внимания на Евины вопли, викарий, полный решимости поквитаться с обидчиком, позвонил в полицию:
— Есть все основания полагать, что совершено чрезвычайно серьезное преступление. Улики налицо.
— Выезжаем, — ответил сержант.
Положив трубку, священник усмехнулся. Вполне вероятно, что в имении и впрямь произошло убийство. Тамошняя пальба отпугивала всех, за исключением таксистов и торговцев дорогим спиртным, рисковавших ради хорошего заработка.
Вместе с викарием сержанта и констебля встретил местный житель, помогавший доставить гроб, а кроме того, еженедельно постригавший барскую лужайку. Он поведал, что в контракте был прописан пункт, обязывавший хозяев до окончания его работы «полоумного стрелка» держать взаперти.
— При мне малец подстрелил оленя, — рассказывал сельчанин, — и я не удивлюсь, если еще кого-нибудь угробил. Поначалу-то он швырялся камнями, но, видать, вошел во вкус и на этом не остановился.
Покачивая головой, сержант записал его показания. О шалостях юнца он знал не понаслышке, но сейчас дело приняло слишком серьезный оборот, чтобы в угоду судье спустить его на тормозах.
