Борис Барышников - Искатель. 1985. Выпуск №6
Объяснение выглядит непривычно длинным для такого молчаливого человека, как Ларкин, но американец не настолько глуп, чтобы не понимать, что молчание тут не поможет.
— И что же Мортон хотел от вас? — любопытствует все так же для проформы шеф.
— Но вы же слышали: хочет поймать нас с поличным на пересылке по возможности большого груза, чтобы блеснуть. Вы ведь знаете амбиции этих господ. Они не то что мы, работают не за кусок хлеба, а за высокий пост и большую пенсию.
— Да, правда, у каждого свои заботы, — признает Дрейк.
Затем поворачивается ко мне и замечает:
— Вот видите, Питер! Я же говорил вам, что это только видимость. Ларкин не ведет двойную игру, как вы думали.
— По сути, я вел двойную игру, — спокойно возражает Ларкин. — Но по отношению к Мортону, а не к вам. Я всячески дезинформировал его, я водил его за нос, чтобы выиграть время. Ждал, пока мы с вами проведем две-три операции и сорвем порядочный куш, а потом, если бы Интерпол начал проявлять нетерпение, поставил бы в известность вас, чтобы вовремя свернуть операцию.
Ларкин умолкает, потом вновь смотрит на меня подозрительно и говорит:
— Существует, однако, еще один человек, который вел двойную игру, Дрейк. Я не хочу проявлять чрезмерную мнитель-ность, но это подтверждается информацией, которой располагает Мортон. И этот человек вел двойную игру не по отношению к Интерполу, а по отношению к вам. И он, без сомнения, среди нас.
— Логично, — признает рыжий.
Затем поднимает задумчивый взгляд к потолку, посылает в хрустальную люстру струю дыма и спрашивает:
— А почему вы думаете, что это Интерпол, а не ЦРУ, например?
— Ну какой интерес ЦРУ заниматься подобными аферами?
— Вот и я спрашиваю, какой интерес?
Ларкин, вероятно, считает, что вопрос к нему не относится, потому что не благоволит ответить, а вместо этого напоминает:
— Мне кажется, сейчас важнее установить, кто передает сведения Мортону…
— Да, действительно! — спохватывается Дрейк и переводит взгляд с потолка на американца. — А каково лично ваше мнение по этому вопросу?
— Мне кажется, не так уж трудно добраться до истины, — произносит Ларкин.
— Каким образом?
— Очень просто: методом исключения. Я думаю, только три человека в курсе операции… Или я ошибаюсь?
— Нет, нет, не ошибаетесь, — успокаивает его рыжий. — Мы трое и больше никто.
— Думаю, лично вы вне подозрений… — Спасибо за доверие.
— Я тоже, по-моему, вне подозрений. И дело вовсе не в доверии, а в элементарной логике. Вы же знаете, какая прибыль мне полагается, и едва ли всерьез допускаете, что я такой идиот, чтобы лишиться прибыли ради интересов Интерпола.
— Тогда? — позволяет себе спросить шеф.
— Тогда? — отвечает, как эхо, Ларкин и пожимает плечами, показывая, что не видит необходимости отвечать на дурацкие вопросы.
— Ну, Питер, что скажете в свою защиту? — обращается ко мне Дрейк.
— Ничего, — отвечаю я.
— Как «ничего»? — удивляется рыжий. — Видите, как замечательно оправдывается Ларкин. А вы — «ничего»!
Американец невозмутимо молчит, хотя отлично видит кривлянье шефа.
— Вы оба поистине ставите меня в трудное положение, — признается после короткой паузы шеф. — Один молчит, другой только и делает что оправдывается…
— Не имею никакого желания оправдываться, — холодно возражает американец.
— Да, надо признать, вы абсолютно спокойны, — кивает Дрейк. — Вот видите, Питер, какую уверенность приобретает человек, когда работает в ЦРУ.
Он бросает в пепельницу окурок, не давая себе труда погасить его, лениво поднимается и произносит немного другим тоном:
— Я думаю, пора кончать.
И поскольку американец молчит, поясняет:
— Кончать с вами, Ларкин!
— Из ЦРУ я или еще откуда-нибудь, — все так же невозмутимо говорит Ларкин, тоже вставая, — но за моей спиной стоят сильные люди, Дрейк. Они в курсе дела. Не исключая и той подробности, что сейчас я нахожусь в вашем кабинете.
— А-а, значит, все же открыли карты! — восклицает шеф, засмеявшись коротким хриплым смехом. — Значит, я поймал вас на крючок! Только это мне и было нужно. — Он смотрит на Ларкина своими маленькими голубенькими глазками и делает пренебрежительный жест: — Теперь можете убираться! И лучше не показывайтесь мне на глаза!
После приближается к письменному столу, и я догадываюсь, что он нажимает невидимую кнопку. Но даже если бы я не догадался, неожиданное появление Боба и Ала достаточно красноречиво говорит об этом.
— Проводите его, — приказывает шеф.
И добавляет фразу, заставившую американца застыть в дверях:
— В коридоре чтоб никакой крови. Отдайте его Марку в подвале…
— Слушайте, Дрейк! — произносит Ларкин уже не таким спокойным тоном. — Вы угадали: я действительно из ЦРУ!
— Знаю, знаю! — соглашается рыжий. — Но что делать, когда все люди смертны, не исключая и тех кто работает в ЦРУ.
Гориллы хватают американца, и в этот момент, оставив свое ледяное бесстрастие, он пронзительно кричит и пытается вырваться, но Боб сильно бьет его кулаком в зубы, а Ал выкручивает руку, в то время как Дрейк отечески наставляет:
— Спокойно, ребята, я же сказал вам, здесь не надо крови…
…Марк и на этот раз отлично справился со своей задачей. Прекрасный работник этот Марк. Посол смерти, проникшийся полным сознанием ответственности за выполняемую миссию.
* * *Прошло уже несколько дней после ликвидации Ларкина, когда однажды вечером, направляясь к Линде, я заметил, что за мною следят. А так как у меня есть все основания думать, что слежка ведется не по инициативе Дрейка, то становится совершенно ясно, кто еще может заинтересоваться моей скромной персоной. Тем более что наблюдение ведется из автомобиля. Ни водителя, ни сидящих на заднем сиденье мужчин я раньше нигде не встречал.
— Черный «форд» упорно тащится за мной от Пиккадилли до Чаринг-кросс. Это вынуждает меня юркнуть в маленькую улочку, куда запрещен въезд автомашин, затем свернуть в другую и, наконец, в третью. Пусть теперь эти типы объезжают квартал, раз у них нет других дел.
Они, однако, не объезжают. Они просто подкарауливают меня. Им, очевидно, хорошо известны мои привычки, потому что, едва свернув за угол к подъезду Линды, я наталкиваюсь на застывшую у тротуара черную машину. По-видимому, я замешкался на секунду, соображая, войти в дом или вернуться. Не делаю, однако, ни того, ни другого. Со мной делают третье: выскочившие из машины здоровяки заламывают мне за спину руки и быстро заталкивают в черный «форд».
