Николай Киселев - Ночной визит
– Хотят поймать врасплох, – ответил Васильев. – А что спрашивают?
– «Срочно. Где вы сейчас находитесь? Сколько лет Сергею?» – прочитал Алексей текст радиограммы.
– Опять контрольные вопросы.
– Я долго молчал, не писал, – ответил Алексей. – Сомневаются, проверяют.
Майор задумался всего на несколько секунд. Он знал, что сейчас там, далеко, за рубежами его родины, у приемника рации люди тоже считают секунды.
– Ну, Алексей, – произнес он наконец. – Вот и настало время переходить в наступление. Передавайте: «Я нахожусь по адресу, указанному в предыдущем письме. Сергей – мой ровесник». Передавайте быстрее. Пусть они догадаются, что вы торопитесь, боитесь, как бы вас не запеленговали.
Владимир застучал ключом, и радиограмма понеслась в эфир.
– Приняли, – с облегчением сказал Алексей, выключая рацию.
– Погодите, Алексей, – сказал Васильев. – Придет время, и мы им подсунем такую телеграмму, что они сразу перестанут задавать контрольные вопросы.
…Дежурный радист перехватил радиограмму, посланную Сергею.
– Все время зовут, – сказал Телегин Васильеву, вызвав его к себе. – Передают приказы. Запрашивают, где он находится, снова хотят выяснить, что ему известно о Владимире.
– Сомневаются все-таки.
– А я и не надеялся, товарищ майор, что они сразу нам поверят. Впрочем, вот текст радиограммы. В конце они все-таки советуют ему быть в дальнейшем более аккуратным.
– Значит, верят.
– Верят-то верят, – произнес полковник. – Но и нам, нам с вами следует быть осмотрительными. Не переборщить бы.
– Мы с Алексеем действуем так, чтобы там поверили еще больше. В эфир он пока выходить не будет. Достаточно той торопливой радиограммы, которая была послана вчера. А то, что молчит Сергей… Думаю, что это их не смутит. Они знают – он не любит пользоваться передатчиком. Делает это только в особых случаях.
– Пошлите-ка еще одно письмо от Владимира. Сообщите, что он встретился с Сергеем. Пусть Алексей напишет, что его сообщник упал с велосипеда и повредил себе руку.
Радиограммы и письма Алексея делали свое дело. Они медленно, но верно укрепляли у шефов веру в то, что их агент свободен. А когда удалось наконец убедиться, что шефы в этом уверены, была отправлена радиограмма с просьбой прислать денег.
Переслать деньги агенту из-за границы – штука сложная. Это была проверка. Если деньги будут высланы, значит, шефы окончательно убеждены, что Владимир свободен в своих действиях.
– Этот кретин требует денег. Что он с ними делает там, в России? Уж не думает ли он, что мы их здесь печатаем? – гремел Шилл, потрясая текстом расшифрованного послания, которое принес ему Лестер.
Стоя перед полковником навытяжку, Лестер ждал, когда утихнет эта буря.
– Вот, полюбуйтесь-ка! – И полковник прочитал вслух текст радиограммы, уже известный Лестеру. – «Отсутствие денег ставит меня в затруднительное положение. Ценности реализовать опасаюсь. Задолжал хозяйке за квартиру…» Нет, это черт знает что такое! Может быть, он думает, что послать деньги в Советскую Россию – это то же, что переслать их из Афин в Гамбург? Снова просить разрешения на полет?..
– У нас есть другие способы, – осторожно сказал Лестер. – Для передачи ему денег не надо посылать в Россию ни самолет, ни людей. Деньги он получит по почте.
– Вот как?
Раздраженно сопя, Шилл барабанил по столу толстыми пальцами. Наконец вскочив, он тяжело стал расхаживать по кабинету. Лестер не сводил с него глаз, поворачивая голову то вправо, то влево, словно следил за качанием маятника.
Неожиданно полковник остановился:
– А что, если деньги все-таки попадут в руки советских контрразведчиков?
– Не думаю, сэр.
Шилл снова заходил по комнате:
– Что вы предлагаете, Лестер?
– Послать деньги, – немедленно ответил американец. – Это необходимо в интересах дела.
– Значит, вы убеждены, что деньги попадут по назначению?
– Несомненно. Вольдемар зарекомендовал себя положительно. Он хорошо там обосновался и уже выполнил некоторые наши поручения. На все контрольные вопросы он ответил по инструкции…
– Хорошо. – Полковник вернулся к столу и опустился в кресло. – Хорошо. Пошлите ему деньги. Но пусть будет экономен. Вы объясните ему, что мы всегда испытываем трудности в пересылке денег. Чтобы он не думал, будто американская разведка отказывается платить. Одним словом, сами сообразите, что можно придумать.
– Есть, шеф. Я соображу.
– Между прочим! Вы разработали план получения документов и пленок, добытых Сергеем?
– Все готово, господин полковник.
– Ну-ка, ну-ка, это интересно. – Шилл поудобнее устроился в кресле. – Рассказывайте. Да садитесь, Лестер, что вы стоите, в самом деле!
– Клюнуло, товарищ полковник! – Васильев, возбужденный и радостный, сообщил это прямо с порога кабинета. – Вот радиограмма для Владимира.
«Деньги переведены на ваше имя, – читал Телегин. – Получите их по документам № 1 в почтовом отделении на станции «С-к» и по документам № 2 в пункте «Р». Будьте осмотрительны. Помните инструкции: не сорить деньгами – это привлекает внимание. Условленных мест встреч с Николаем и Сергеем не посещайте».
– Деньги получены? – спросил полковник, дочитав письмо.
– Да, вот они. – Майор положил на стол пачку денег.
– Кто их послал?
– Переводы из Москвы. Адреса и фамилии отправителей вымышлены. Мы проверяли.
Полковник задумался, потирая ладонью подбородок.
– Мне кажется, товарищ Васильев, что первый шаг удачен, наступило время сообщить им кое-какие «интересные» сведения, – сказал он. – Там, пожалуй, их с нетерпением ждут. Подготовьте Алексея. – Телегин помолчал и добавил: – Не работайте с одного пункта, перевозите рацию с места на место, подальше от дома Эльвиры. Там, конечно, пеленгуют ее. Пусть будут уверены, что Алексей свободен. Пусть думают, что он из предосторожности меняет пункты своих передач. И чередуйте способы связи. Наиболее важное передавайте по радио, менее серьезные сведения посылайте по почте.
Кафе «Олимп» пользовалось в городе дурной славой. Люди, собиравшиеся там, именовали себя звучно – «Общество ветеранов войны». Однако членами этого «общества» были не те ветераны, кто в кровавых битвах на Восточном фронте пережил все ужасы, которые только может принести война; не те, кто, вернувшись в родные края из русского плена, стал верным борцом за мир. Нет, в кафе «Олимп» собирались профессиональные убийцы, грабители, маньяки, распущенная банда человеческих подонков, зачастую не нюхавших еще пороха и потому мечтающих о новых походах на Восток. И нередко, проходя мимо ярко освещенных дверей, из-за которых раздавались квакающие голоса молодчиков, кричащих о новых битвах за великую Германию, из-за которых слышались дикие звуки гитлеровского гимна «Хорст Вессель», старые немцы, знающие, что такое война, с горечью покачивали головой. Среди прохожих было немало таких, кто на войне стал инвалидом. Поспешнее звучал стук костыля по тротуару у дверей «Олимпа», торопливей становился шаг слепого, осторожно нащупывающего дорогу тростью. Они помнили, они хорошо помнили снежные пустынные поля под Москвой, мертвые поля 1941 года. Они помнили оглушающий свист «Катюш», они еще не забыли страшных дней битвы на Волге. Они знали, что такое война…
