Том Шервуд - АДОНИЯ
В тот же миг впереди, над обрывом, ударил звук выстрела. И тут же послышался голос Регента:
— Адония! Это пираты!!
И снова выстрел! Звон шпаг! Адония, отцепливая на ходу и отбрасывая ножны, метнулась вперёд. «Там всего лишь Цынногвер и Фердинанд! А сколько может быть пиратов?…»
Наверное, много. Сразу двое их быстрым шагом шли ей навстречу. Что-то потустороннее, нечеловеческое в глазах. Неровно обстриженные бороды. Так, у этого шпага, а у этого — абордажная сабля. Кинжал за поясом! О, спасибо Регенту, сколько раз он выходил против неё амбидэкстром!
Защита, стремительное вращение. Хруст гальки под подошвой ботфорта. Сильнейший удар — в сердце, навылет. Броситься ко второму… Один точный удар… Развернуться — и бежать к своим. Как они там? Кто стрелял? У этих-то троих не было пистолетов…
Регент и Фердинанд бежали навстречу. Звенели на ходу шомполами, набивая в пистолеты заряды.
— Их трое ушли в твою сторону!! — закричал издали Фердинад. — Так?!
— Они мертвы! — громко сообщила Адония. — Сколько осталось?…
Спустя полчаса компания стояла в небольшой пещере — тайном складе контрабандистов. Здесь лежал незнакомый Адонии человек. Он был мёртв. На теле его были часто разбросаны глубокие ожоги.
— Смотри, что они с ним сделали! — горестно сказал Регент. — Смотри!
— Это — мой экзаменатор? — дрогнувшим голосом спросила Адония.
О, если бы мёртвый мог говорить! Он бы рассказал ей, как двое безжалостных, умелых бойцов заперли их здесь, четверых беглых контрабандистов, в пещере, и всю ночь мучили его на глазах у товарищей. Как потом оставшимся троим поручили убить неудобную им дворянскую дочку. Обещали за это свободу…
Фердинанд наклонился, поднял и показал короткую кольчугу.
— Сколько их ушло? — как бы припоминая, спросил у него Регент.
— Стреляли в двоих, так? — ответил ему Фердинанд. — Попали. Каждого схватили по двое, и унесли. Так что не раненых — минимум четверо.
— Нужно уходить, — скомандовал Регент, взваливая тело человека с ожогами на плечо. — Могут вернуться с мушкетами.
— Отвезём в монастырь или здесь похороним? — скорбно глядя на тело, спросил Фердинанд.
— Где-нибудь здесь, — решил, немного размыслив, Регент. — В монастырь везти далеко. Что скажем, если встретим, полиции?
Шурша галькой, торопливо шли берегом моря назад.
— Когда теперь снова можно будет подготовить экзамен? — спросила, приводя шпагу в порядок, Адония.
— Сейчас посмотрим, — сказал Цынногвер, передавая тяжёлую ношу Фердинанду.
Подошёл к лежащим «пиратам». Каждого перевернул, внимательно посмотрел. Пальцем молча указал Фердинанду на входы ударов.
— Считаю, экзамен сдан, — сказал он с вопросительной интонацией.
— Так! — ответил, подбрасывая и поудобнее укладывая на плече тело «экзаменатора», Фердинанд.
— Решено. Ох, как от патера попадёт за то, что троих в сторону Адонии упустили!
— Да пустяки это, братцы. Перед патером я за вас заступлюсь. Только я сейчас спать лягу, ладно? Такое чувство, будто по мне табун лошадей пробежал.
— Конечно, забирайся в возок. Этого мы через седло перекинем. Всё, что надо, сами уж сделаем. Спи.
— Так, так. Но как неожиданно всё получилось!
Глава 7
Цынногвер, Фердинанд и Адония вернулись в родную обитель. Патер, «узнав» о том, какие изменения внесла судьба в первый экзамен его воспитанницы, разделил свои эмоции поровну: во-первых, строго выговорил капитанам за небрежное отношение к такому важному поручению, во-вторых — выразил Адонии скупую, взрослую, а оттого ещё более ценную похвалу.
В тот же день он пришёл в подвал и говорил, отправляя слова в тёмный угол:
— От убийства, совершённого в состоянии растерянности, слепого, сумбурного, до убийства осознанного, подготовленного — один шаг. И этот шаг она завтра сделает! О, как л умён, дальновиден и терпелив… И никто, никто не может этого оценить.
Месть наследника
На следующий день, утром, Люпус, многозначительно строгий, пригласил Адонию проследовать с ним в один из подвалов.
— Что здесь такое? — озадаченно и даже испуганно спросила Адония, увидев длинный ряд клеток с находящимися в них живыми людьми.
— Это зал номер девять, — сообщил, мерно шагая, монах. — Здесь содержатся наши враги. Негодяи, убийцы.
— Но вот там — женщины! И, кажется, у одной ребёнок!
— Это родственники врагов. Немного позже ты всё узнаешь. Забудь на время о них. Вот кто нас интересует сегодня.
Они подошли к каменному мешку, одна из стен которого была той же, собранной на клёпках, железной решёткой. Внутри этой камеры находился только один человек.
— Посмотри на него, — сказал Адонии Люпус. — Я нарочно приказал, чтобы его побрили.
— Что происходит? — хрипло спросил сидящий на подстилке из соломы хорошо освещённый факелом человек. — Месяц, как меня стали прекрасно кормить. Уж не собираешься ли ты меня выпустить, добрый монах?
— Собираюсь.
— С чего бы?
Люпус не ответил ему. Кивнув спутнице, он направился к выходу из подвала.
Пришли в залу Адонии. Патер равнодушно переступил через подбежавшую приласкаться кошку. Адония присела на край кровати.
— Ты помнишь его? — спросил Люпус, не оборачиваясь, тяжело опираясь морщинистыми руками на широкий подоконник. — Это Джаддсон.
Адония, шумно вздохнув, порывисто встала с кровати, но тотчас села обратно.
— Да, — со сдерживаемым напряжением в голосе сказала она. — И манера говорить, и лицо, и имя. Из всех незнакомых людей, которые были на той поляне, я запомнила только его, патер. Хотя до этой минуты, встретив на улице, я бы прошла мимо.
— Видишь, я сохранил не только твою маленькую отцовскую шпагу.
— Он… Действительно убийца моих родителей?
— Да. И сам этого не скрывает. Ты помнишь, как он хотел повесить тебя? Под тем предлогом, что ты, когда вырастишь, будешь мстить?
— Да! А мама кричала, что я не буду мстить, потому, что я — девочка.
— Да. А я купил тебя у него. К сожалению, я не мог отменить поединок, поскольку твой отец был дворянином. Но после того, как Джаддсон убил твоего отца, я был не вправе отпустить убийцу.
— И он сидит здесь целых двенадцать лет?! И вы, патер, так далеко смотрели в будущее?
— Детям свойственно вырастать, девочка. Я знал, что вырастешь однажды и ты. Фердинанд и Цынногвер рассказали подробно, как ты выдержала бой с тремя пиратами. Сейчас я спрашиваю тебя: готова ли ты к ещё одному поединку?
