Анна Стриковская - Кольцо княгини Амондиран (СИ)
Магистров пришлось отпустить. Зато магов уровнем пониже никто защищать не стал, они так и застряли в империи.
С тех пор закон не отменен. Каждого приехавшего проверяют на магический дар и силу магии. Для этого у пограничных отрядов есть специальные амулеты, такими же снабжены приемные всех общественных зданий. На всякий случай: вдруг туда зайдет какой‑нибудь неучтенный маг или одаренный.
— То есть, — резюмировала Лина, — без амулетов, скрывающих дар, нам лучше никуда не соваться.
— Точно! — обрадовался ее понятливости Дамиан, — Особенно тебе.
— А на использование амулетов ограничений нет? — спросила Тина.
— На бытовые и охранные нет, а боевые запрещены.
Этого следовало ожидать. Но маги и бытовые амулеты умели использовать для боя, а уж охранные… Только чиновники могли думать, что чистилку или зажигалку нельзя использовать как оружие.
— Кроме того, — добавил советник, — хочу сказать, что очень сложные, многофункциональные амулеты не запрещены, но вызывают подозрения.
Лина сразу все поняла.
— Надо такие замаскировать. Будет чем в дороге заняться. Пусть я все их попрятала, но вдруг придется вынуть и воспользоваться… Только вот рабочего стола у меня нет, придется трудиться по ночам на постоялых дворах.
Вместо того, чтобы сказать что‑то утешительное, Дамиан заметил:
— И не забудь: вам обеим обязательно надо запомнить то, что я вам написал для вашей же безопасности. И не откладывайте. Все должно быть закончено к тому моменту, как мы подъедем к границе. Как вы понимаете, все мои инструкции и памятные записки придется уничтожить заранее.
Тина недовольно процедила:
— Можешь все уничтожать прямо сейчас. Теперь ты у нас будешь вместо шпаргалки. Ты же должен помнить собственную писанину.
В ответ на ее слова окошко кучера захлопнулось, раздался крик: «Эгей!» и кони побежали резвей, грозя растрясти карету и ее обитательниц.
Вечером, как и было обещано, путешественницы остановились на ночлег на постоялом дворе. Им даже отвели сразу две комнаты, правда, смежные. Все‑таки компаньонка знатной дамы часто подразумевала под собой камеристку, а служанка должна быть всегда в распоряжении госпожи.
Оставшись с Линой наедине, Тина начала шипеть, как брызнувшая на раскаленный камень вода:
— Ты поняла, во что мы вляпались? Ладно я, ведьминский дар никаким амулетом не засечешь, а ты? Ты можешь гарантировать, что твой амулет окажется эффективным против тех, что развешаны по всей империи?
— Обижаешь, подруга, — покачала головой Лина, — Я все‑таки магистр. Для того, чтобы успешно противодействовать моим изделиям, их артефактор должен быть выше меня уровнем. Не думаю, что массовку для империи изготавливали магистры, на это никакой казны бы не хватило. Но если ты хочешь сказать, что зря мы во все это ввязались, скажу: да. Я в кои‑то веки сглупила. Пошла на поводу собственных эмоций. Хотя… На тот момент я не была готова бросить свой новый дом и бежать из Амондирана. А значит, вынуждена была помогать Ромуальду.
Ромуальда Тина не была готова в чем‑либо обвинять, слишком милым и беззащитным он казался. А вот советник… Как она в нем разочаровалась! Холодный, бездушный тип!
Она пыталась скрыть от себя самой, что именно такие ей всегда нравились. Ей казалось, что за этой суровостью, даже сухостью скрывается огненный темперамент и море сильных чувств. Но раз за разом она сталкивалась с действительностью и та не оправдывала надежд Тины. Суровый, спокойный Этьен был нежно — заботлив и очень хорош в постели, но рвать страсти в клочья отказывался наотрез, да и выбить из него признание в любви Тина смогла лишь однажды, а хотелось слышать эти слова каждый день. Но этот парень вообще был молчуном. А потом он погиб раньше, чем Тина успела в нем разочароваться.
Ее последующие возлюбленные в этом смысле напоминали Этьена. То есть они были суровые, честные, надежные парни, из которых бедная ведьмочка стремилась высечь огонь неземной любви. Лина в этих случаях говорила, что бревно горит не так, как ветки: дает жар, а не пламя. А каменное бревно не горит вовсе и предлагала сменить образ идеала. Но подруга ее не слушала.
А Дамиан… Он казался квинтэссенцией всех тех качеств, которые неудержимо влекли ведьму, но он же был воплощением того, что повергало ее в депрессию. Его ум и целеустремленность делали его бесконечно привлекательным, и в то же время ясно было, что свою цель он ставит выше любовной страсти и изменить это — значит разрушить его жизнь и личность. Будь Тина помоложе, это ее не остановило бы, но сейчас она уже способна была понять, что даже если советник будет сгорать от страсти, он все равно будет поступать по — своему и упрямо идти к своей цели, невзирая ни на что.
Лине Дамиан скорее нравился. Вернее, нравилось с ним работать. Он четко ставил задачу, продумывал свои действия и руководствовался доводами разума, а этого ей в людях больше всего не хватало.
Но если говорить о мужчинах… Они ей были неприятны. Все. Но если бы… Если… Ромуальд имел все шансы изменить отношение Лины к сильному полу. Вот только он остался в своем княжестве.
* * *Дамиан в качестве кучера устроился на сеновале в конюшне. Мог бы и в карете, но у него не помещались ноги. Стефан тоже хотел на сеновал, но его послали сторожить ценное хозяйское добро. В результате, чтобы поместиться на одном из сидений, ему пришлось сложиться в несколько раз. Поэтому спал он плохо, проснулся рано и выглянул во двор.
Было раннее утро. Солнце уже встало, но еще не показалось из‑за леса. День обещал быть теплым, а пока всюду лежал густой туман. И в этом тумане Стефан увидел нечто, показавшееся ему странным. Один из наемников вышел из здания и прошел к конюшне, но не вошел внутрь, а завернул за угол и остановился недалеко от ворот. Маг опознал парня по темной щегольской бородке и стрижке под горшок. Кажется, его звали Гюнтер.
Если бы он пошел в конюшню, Стефан бы решил, что у человека бессонница и он хочет проведать собственного коня. Но тут явно было что‑то другое. Наемник стоял и ждал, прислушиваясь. Вот что‑то тихо зашуршало за воротами и он направился к ним.
Ворота тонули в густом тумане и Стефан не мог разглядеть, что там происходит, но вот что‑то скрипнуло, брякнуло, наступила тишина, снова брякнуло, скрипнуло, а затем наемник возник из тумана и устремился в обратный путь. Он не торопился, шел осторожно и не по прямой, поэтому внезапно оказался совсем рядом с каретой.
Тут Стефан увидел такое, что сразу потерял половину своей осторожности, прыгнул вперед и схватил так называемого Гюнтера за руку.
