Сергей Бельченко - Фронт без линии фронта
— Не беспокойтесь, — улыбнулся Роман, — я в этих краях бываю часто, встречаюсь с нашими людьми, которые ведут наблюдение за жителями, заподозренными в связях с партизанами. Разведка и контрразведка по партизанскому краю возложена на меня.
Теперь настал мой черед, и я сообщил Андриевскому, какие сведения мы хотели бы получать от него. Во-первых, он должен был представлять нам все сведения о немецкой агентуре: куда направляются агенты, с какими заданиями, чем вооружены, какие имеют при себе документы, их внешние приметы.
— Собирайте более подробные сведения о деятельности немецких разведывательных органов, их личном составе, моральном облике офицеров разведки, — продолжал я. — Хорошо бы добыть их фотокарточки. Не в меньшей степени интересует нас бригада фашистского ставленника Каминского. Каковы планы немцев и этой бригады в борьбе с партизанами? Неплохо было бы также достать и чистые бланки для беспрепятственного движения наших людей по оккупированной территории.
Роман обещал выполнить все и затем попросил меня узнать, живы ли его мать и сестра, а также любимая девушка, на которой он не успел жениться, так как помешала война. Я обещал ему сделать все возможное, чтобы разыскать его родных.
Когда беседа закончилась, я пригласил Андрея Колупова, и мы проверили ранее устроенный ими тайник. Тайник был плохо оборудован: при дождливой погоде документы могли бы испортиться.
Заметив сгнившую березу, мы очистили ее сердцевину, и получилась хорошая труба — этот тайник был уже более надежным.
Наша первая встреча с Романом подходила к концу. Мы пожали друг другу руки и распрощались.
Уходя, он еще раз просил верить ему.
Вечером по рации я доложил в Орловское управление НКВД о привлечении Романа Андриевского к работе. Я попросил также разыскать его родных и девушку, а также сообщил данные о переброшенных в тыл Красной Армии немецких агентах и все другие сведения, полученные от Андриевского.
Разговор с Большой землей закончился поздно. Исколесив в этот день всю округу, я почувствовал большую усталость. Решил лечь отдохнуть, но отдыха не получилось: разбудил меня страшный грохот. Немцы начали артиллерийский обстрел того места, где был расположен объединенный штаб партизан. Командир бригады Горшков отдал приказ о срочной передислокации в другой район.
Сооружая новый шалаш, мы вдруг услыхали знакомые голоса: это вернулись с задания Драгунов и Григоров. Они доложили, что задание выполнено, и тут же передали мне расписку Каминского, свидетельствующую о получении пакета.
— Думаем, что мина сработала, — в один голос заверили разведчики. Поблагодарив ребят за выполнение задания, мы предоставили им заслуженный отдых, после чего их ждали новые боевые дела.
Выполняя поручение Гринбаума, Андрей Колупов аккуратно доставлял дезинформацию немцам, а нам приносил сведения от Романа. Благодаря самоотверженности и упорству Романа мы имели довольно полное представление о подрывной деятельности абверштелле-107 и всего «Виддера», знали о пунктах переброски и каналах проникновения вражеской агентуры в наш тыл. От Романа мы узнали также, что «Виддер» широко практикует заброску своих агентов под видом раненых солдат и офицеров, следующих в тыл. Отдел контрразведки «Смерш» Брянского фронта после получения этой информации организовал тщательную проверку всех подозрительных раненых и выявил немало шпионов. Сведения Романа о передислокации воинских частей противника, о концентрации на той или иной железнодорожной станции военной техники представляли для командования Красной Армии и партизан огромную ценность. Разведчик сообщал, например, следующее:
«2-ю танковую армию сменяет 9-я. Каминский стянул свою артиллерию в Новую Гуту. В Локоть прибывают немецкие воинские части, военная техника, поставлено много зениток».
Или:
«На станции Борцево тысячи бочек бензина, замаскированы ветками, имеют форму овала. На станции Холмичи застряли эшелоны с техникой. Путь разрушен…»
Полученные от разведчика сведения быстро использовались нашим командованием для нанесения мощных ударов путем бомбардировки военных объектов противника.
Стремление Андриевского причинить как можно больше вреда противнику было неудержимым. Рискуя жизнью, рискуя провалом, он выискивал и привлекал на свою сторону новых людей, вел активную работу по разложению полицейского батальона, охранявшего железную дорогу в районе станции Холмичи, спасал от неминуемой гибели советских патриотов.
Однажды Колупов принес письмо от Романа: он просил меня о личной встрече, указал место, день и час.
Мы встретились на том же месте и сели на ту же лежащую сосну. Он рассказал о своей работе и передал дополнительные материалы к тем, которые были перед этим доставлены в тайник. Сделав пометки в списке переброшенной агентуры в тыл Красной Армии, он указал, кто явится с повинной, а кто будет выполнять шпионские задания. Он доложил мне, что ему удалось привлечь на нашу сторону радиста «Виддера» Евгения Присекина. По словам Андриевского, Присекин был выше среднего роста, худощавый, с пышной шевелюрой, глаза у него были приветливые; на связь с партизанами пошел без колебаний, хотя отец его работал бургомистром в одном из районов Орловской области. Теперь, кроме тайника, мы могли иметь связь еще и по радио. При этом Роман передал мне разработанный им и Присекиным шифр, позывные, время выхода в эфир и другие материалы работы рации.
Затем мы рассмотрели добытую Андриевским групповую фотографию немецких офицеров разведки. Против каждого он поставил номер, а на обороте — фамилию, имя, должность.
Во время нашей беседы высоко над лесом пролетели советские бомбардировщики. Роман печальным взглядом проводил быстро удалявшиеся самолеты и вслух произнес:
— Почему я не с ними?! Как мне надоело находиться в шкуре врага к как хочется сражаться с ним открыто!
— Твои желания понятны, — ответил я. — Но ты сам понимаешь, как важно для Родины иметь своего человека в логове врага. Твои сообщения о противнике, о его агентуре, заброшенной на советскую землю, спасают от гибели сотни и тысячи советских людей, дают возможность ускорить победу над врагом. Твоя задача — продолжать наносить удары в самое сердце немецко-фашистских захватчиков, и ты должен проявлять при этом максимум осторожности и бдительности.
В эту встречу мне хотелось узнать, удалась ли операция с передачей Каминскому пакета-мины. Я не стал задавать прямого вопроса, но поинтересовался деятельностью бригады.
— Действует, — ответил Роман. — Каминский ездил в Орел за наградой. В поселке было большое собрание. Он сообщил, что на его жизнь покушались. — И Роман рассказал, что случай помог Каминскому: он жив и невредим. Но недолго оставалось жить на советской земле этому предателю. В 1944 году его уничтожили.
