Уилбур Смит - Охота за слоновой костью
Он провел Дэниэла в дом. Венди вышла и поцеловала его.
Венди – настоящий куст роз, со светлыми волосами и невероятно прекрасной английской кожей.
– Я забыла, что во плоти ты еще привлекательней, чем по телевизору, – сказала она.
Майкл Харгрив напоминал оксфордского декана, но на самом деле он работал на МИ-6 [9] . С Дэниэлом они впервые встретились в Родезии в конце войны. Дэниэл тогда был болен и угнетен сознанием того, что дело, в котором он участвует, не просто проиграно, но и оказалось неправым.
Переломный момент наступил, когда Дэниэл повел колонну «скаутов Селуса» в соседнее государство, Мозамбик. Целью был лагерь партизан. Родезийская разведка сообщила, что это тренировочный лагерь новобранцев ЗАНЛА [10] , но, обрушившись на кучку хижин, они застали там только стариков, женщин и детей. Этих несчастных было почти пятьсот человек. Разведчики ни одного не оставили в живых.
На обратном пути Дэниэл безутешно плакал, спотыкаясь в темноте. Годы постоянной опасности и бесконечные призывы к действиям сделали его душу хрупкой. Только много позже Дэниэл понял, что у него был нервный срыв, и именно в ту минуту к нему обратилась секретная группа «Альфа».
К тому времени война тянулась уже так давно, что небольшая группа офицеров полиции и армии поняла ее тщетность. Более того, эти люди поняли, что они на стороне не ангелов, а самого дьявола.
Они постановили, что должны положить конец этой жестокой гражданской войне и заставить правительство белого расиста Смита согласиться на перемирие, предложенное Великобританией, а впоследствии и на свободные демократические выборы и национальное примирение враждующих рас. В группу «Альфа» входили люди, которыми Дэниэл восхищался. Многие старшие офицеры полиции имели множество наград за храбрость и умелое руководство. Дэниэла неудержимо тянуло к ним.
Майкл Харгрив тогда возглавлял отдел английской разведки в Родезии. С Дэниэлом они познакомились, когда тот вошел в «Альфу». Действовали они в тесном контакте, и Дэниэл сыграл небольшую роль в процессе, который в конечном счете положил конец ужасным страданиям и жестокостям и завершился Ланкастерскими соглашениями [11] .
Дэниэл не был в Зимбабве, когда белый режим Яна Смита окончательно капитулировал. Родезийская разведка вычислила его. Предупрежденный другими членами группы о предстоящем аресте, Дэниэл бежал из страны. Если бы его схватили, он был бы расстрелян. Вернуться он решился, только когда страна сменила название на Зимбабве и к власти пришло новее правительство Роберта Мугабе.
При первом знакомстве отношения Дэниэла и Харгрива были холодными и профессиональными, но постепенно взаимное уважение и доверие переросли в крепкую дружбу, которая прошла испытание временем.
Майкл налил ему виски; они шутили и обменивались воспоминаниями, пока Венди не позвала к столу. Домашняя еда – редкое лаком ство для Дэниэла, и Венди радостно и одобрительно смотрела, как он орудует ножом и вилкой.
За бренди Майкл спросил:
– Так что за одолжение?
– На самом деле два одолжения.
– Инфляция растет. Говори, друг мой.
– Можешь отправить кассеты с моими записями в Лондон дипломатической почтой? Для меня они важнее жизни. Ни за что не доверю их почте Замбии.
– Ну, это легко, – кивнул Майкл. – Уложу в завтрашний мешок. А второе одолжение?
– Мне нужны сведения о человеке по имени Нинь Чэнгун.
– Мы можем его знать? – спросил Майкл.
– Должны. Он посол Тайваня в Хараре.
– В таком случае у нас несомненно должно быть его досье. Он друг или враг, Дэнни?
– Пока сам еще не знаю.
– В таком случае не говори.
Майкл вздохнул и придвинул к Дэниэлу графинчик с виски.
– Завтра к полудню приготовлю компьютерную распечатку. Послать ее в «Риджуэй»?
– Да благословит тебя бог, старина. Я у тебя в долгу.– Не забывай об этом, приятель.
Огромным облегчением стало избавление от материала, снятого Джоком. Эти записи воплощали год напряженной работы и почти все материальные ценности Дэниэла на бренной земле. Он так верил в свой новый проект, что вопреки обычной практике не стал обращаться к посторонним источникам финансирования и рискнул всем своим состоянием – почти полумиллионом долларов, которые скопил за десять лет с тех пор, как стал независимым телепродюсером.
На следующее утро кассеты ушли с дипломатическим курьером на рейсе «Британских авиалиний» и через двенадцать часов должны были оказаться в Лондоне. Дэниэл адресовал их на студию «Касл», где они будут храниться в безопасности, пока у него не появится возможность начать монтаж, чтобы превратить их в один из своих фильмов. Дэниэл уже почти выбрал название для всей серии – «Умирает ли Африка?».
Не доверяя посыльному, Майкл Харгрив лично доставил компьютерную распечатку материалов о Нине Чэнгуне Дэниэлу в отель.
– Ничего себе парня ты выбрал, – заметил он. – Я прочел еще не все, но достаточно, чтобы понять, что с семьей Нинь не стоит шутить. Осторожнее, Дэнни, это серьезные ребята. – Он протянул запечатанный конверт. – Только одно условие. Я хочу, чтобы ты прочитал все это и сжег. Даешь слово?
Дэниэл кивнул, и Майкл продолжил:
– Я привел с собой аскари [12] из посольства, он посторожит твой «лендкрузер». На улицах Лусаки нельзя оставлять машины без присмотра.
Дэниэл унес конверт в номер и заказал чайник чая. Когда принесли чай, он закрылся, разделся и лег в кровать.
Распечатка на одиннадцати страницах, и все захватывающе интересны.
Джонни Нзу лишь намекнул на богатство и влияние семейства Нинь.
Глава семьи – Нинь Чэнсу. Его предприятия столь разнообразны и так вросли в международные компании и оффшорные холдинги Люксембурга, Женевы и Джерси, что автор документа в конце раздела лаконично замечал: «Список собственности, вероятно, неполон». Внимательно изучая данные, Дэниэл заметил легкое изменение в направлении инвестиций, наметившееся со времени назначения Ниня Чэнгуна послом Тайваня в Африке. Хотя владения семьи Нинь по-прежнему сосредоточивались вдоль побережья Тихого океана, вложения в Африку и ориентированные на Африку компании стали занимать все большую часть инвестиционного портфеля.
Перевернув страницу, Дэниэл обнаружил, что компьютер проанализировал эту тенденцию и установил, что на протяжении последних лет вложения в Африку дошли почти с нуля до двенадцати процентов общей суммы. Приобретались большие доли в южноафриканских шахтерских конгломератах, в африканских продовольственных компаниях и просто участки африканской земли. По всей Африке скупались лесные участки, лесопилки, скотоводческие ранчо, и все это южнее Сахары. Не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять, что на это семью нацелил Нинь Чэнгун.
