Станислав Токарев - Искатель. 1981. Выпуск №4
— Как ты его назвал, доктор? — спросил Антонов.
— Фосотион, подполковник. Сожалею, но это название ты должен теперь запомнить.
— Еще что?
— Она ужинала перед тем, как отравиться. Немного ела, но, в общем-то, нормально. Ела то, что мы уже видели на столе: ветчина, колбаса, икра и другое. Приняла и алкоголь, правда, совсем немного… Между прочим, спиртное усиливает действие этого яда.
— Фосотион. Я о нем раньше никогда не слышал.
— Ничего удивительного. Это коммерческое название одного из многих ядохимикатов, применяемых в сельском хозяйстве, который ты мог раньше найти в любом колхозе, если бы захотел. Его химическое название — диэтил-нитрофенил-тиофосфат и так далее. Но от этого ты умнее не станешь.
— Значит, отравлена?
— Могу сказать, что она действительно приняла яд, а добровольно ли это сделала — устанавливать вам.
Консулов старательно изучал протокол экспертизы. Пырванов посмотрел на него, но ничего не сказал.
— Что еще, по-вашему, доктор, заслуживает внимания? — спросил Антонов. — Может, при осмотре трупа?
— Ничего особенного. Никаких следов насилия, синяков, царапин. Тело чистое…
— А каков характер алкоголя? Не виски ли? — спросил Консулов.
— Ты читай, читай. Не написано, значит, не смогли установить. С уверенностью можно утверждать, что это было не вино, не вермут, однако и не отечественная мастика. Что-то похожее на ракию или водку, но, может быть, и виски. Едва ли она выпила больше ста граммов…
— А что скажешь о времени наступления смерти?
— В протоколе записано: смерть наступила между восемнадцатью и двадцатью часами в ночь на двадцать второе. Но это следует лишь из данных осмотра и вскрытия. Если же учесть все сопутствующие обстоятельства и полную картину случая, я бы уточнил: между двадцатью и двадцатью двумя часами. Она вернулась домой, накрыла на стол, поужинала и приняла яд. Судя по степени развития пищеварительных процессов, смерть наступила вскоре после ужина.
— Что значит «вскоре»? Минуты, часы?
— Скажем, до получаса.
— Это уже что-то. Но после ужина, а не во время ужина, так ли я тебя понял?
— Я так не говорю. Может, в самом конце ужина, но не в его начале. Этот яд действует быстро, а при достаточной дозе — минуту-другую. Может, она хорошо закусила напоследок, приготовила яд в бокале и…
Антонов посмотрел на Консулова. Тот кивнул:
— Ясно! И не только бокал. Он играет такую фатальную роль лишь в сценарии бая Досю, а в действительности никто толком не знает, как все выглядело на самом деле. Мы должны выяснить все о фосотионе, с чем его можно принять: с пищей или с питьем и так далее… Впрочем, доктор, только ли через рот?
— А ты откуда еще ждешь?
— Например, через уши. Встречалась в прошлом и такая практика. Слышал о Гамлете?
— Когда я играл Полония, ты, батенька, мочился еще в штаны.
— Значит, так, доктор. — Антонов вмешался, чтобы прекратить пререкания, которые могли бы еще долго продолжаться. Ни тот, ни другой, как заядлые спорщики, не любили отказываться от последнего слова. По отдельности Антонов терпел остроумничание и Консулова и Пырванова, но вместе — это уж слишком.
— Крум, что ты предлагаешь?
— Как в оперетте, я — на север, ты — на юг. Или я займусь биографией почившей в бозе, а ты напишешь ее некролог. А может, я пойду все же делать укладку волос в салон, где она работала? А там как дела покажут.
— Действуй. Но не забывай о Бедросяне, ее муже. Где он?
— Не беспокойся, разыщем. А с этим лохматым парнем что делать?
Молодой оперативник, которого привел Консулов, молча сидел на стуле и наблюдал за всем происходящим, как студент, ждущий вызова на экзамен.
— Товарищ лейтенант, поедете со мной. Проведем повторный осмотр места происшествия, поищем следы.
— Как прикажете, товарищ подполковник.
Как только Консулов ушел, Антонов оставил лейтенанта читать протоколы и отправился докладывать начальнику отдела. Полковник Бинев, выслушав его краткий отчет, связался с руководством НТО и получил согласие на подключение эксперта Станиловой. Наконец, когда Антонов уже собрался выходить из кабинета, он спросил:
— А этот, дикий петух, как себя держит?
— Нормально. Сейчас изучает биографию умершей. Из городского управления нам прислали молодого оперативника на стажировку…
— Хорошо. Только внимательнее. Они ошиблись, когда направляли его в группу, где Консулов. Тот научит его разным своим словечкам, жаргону, и парень подумает, что у нас все такие…
— Не беспокойтесь, товарищ полковник, я его взял к себе.
— Правильно.
* * *Когда Антонов позвонил Станиловой, та уже все знала. Они договорились заехать за ней, и через десять минут Антонов вместе с Кировым и Хубавеньским уже были в лаборатории.
Печать на входной двери квартиры была не тронута. Супруг Пепи пока не объявился. Странно, что бы это могло значить? Вошли в холл. Сейчас уже можно было ставить перед экспертами конкретные задачи.
— Ваша цель, — обратился Антонов к Станиловой, — выяснить, с какой пищей или питьем она приняла яд в случае, если кто-то его туда положил. Это вариант убийства. Или же… в каком сосуде находился яд, если взять за основу версию о самоубийстве. В чем-то все-таки содержался он. Где сейчас этот сосуд?
— А вариант случайности исключен? — спросила Станилова.
— Нет, хотя я считаю это маловероятным. В противном случае ваша задача была бы намного проще.
Станилова принялась медленно и внимательно осматривать обстановку квартиры, будто пришла покупать что-то из вещей покойной. Задача Кирова была тоже предельно ясна — он должен работать, так сказать, над вариантом «убийства», еще раз поискать следы возможного присутствия постороннего в квартире. Незанятым оставался только стажер-оперативник. Что с ним делать? Дать ему какую-либо самостоятельную задачу? Но какую?
— Товарищ лейтенант, я пошел к соседям выяснить, что они слышали, видели, что знают. В общем, послушаю их сплетни. Иногда и в нашей работе от них есть польза. А вы подождите.
— А что я буду делать?
— Как что? То, что и все мы делаем. Смотрите, думайте. Представьте себе, что дело поручили вам одному… Когда вернусь, расскажите мне, до чего додумались.
На этаже находилось всего пять квартир. Антонов обошел их все. Его встречали или сдержанно, или гостеприимно, но никто не мог рассказать чего-либо полезного для следствия. Люди уже привыкли жить хоть и рядом друг с другом, но отчужденно.
Когда он позвонил в квартиру, кто-то, прежде чем открыть дверь, внимательно посмотрел через глазок. Оказалось, Хубавеньский. Киров снова действовал на кухне, Станилова продолжала осматривать шкафчики и кровать. Вместе с Хубавеньским они вышли на балкон покурить.
