Г Фальберг - Звезды видят все
«Доктор Фриз, Советник уголовной полиции» — написано на дверях.
Услышав приглашение «Войдите», Альтман переступил порог комнаты начальника. За широким письменным столом, спиной к окну, сидел человек лет пятидесяти; увидев Альтмана, он поднялся и вопреки обыкновению дружески протянул ему руку.
— Садитесь, коллега.
У д-ра Фриза было широкое лицо с крупным подбородком и необычно плоским носом. Если бы не табличка на дверях, можно было бы подумать, что перед вами боксер. Его движения были мягкими, как у спортсмена; ничто в нем не выдавало чиновника.
Альтман выжидающе сел напротив начальника.
Д-р Фриз все еще продолжал приводить в порядок бумаги на столе; не отрываясь от своего занятия, он спросил, как бы между прочим:
— Что вы скажете о побеге этого шофера?
Альтман еще раньше решил вести себя осторожно.
— Пока — очень мало. Я не знаю подробностей.
— Да тут многого и не узнаешь. — Д-р Фриз, казалось, уже закончил приводить бумаги в порядок и теперь прямо смотрел в лицо своему подчиненному.
— Возможно, побег этого человека избавит нас от многих неприятностей.
Это было сказано таким бесстрастным тоном, что Альтман сразу же спросил:
— Как это понимать?
— Очень просто, дорогой коллега: он был американским подданным!
— Это для меня новость.
— И тем не менее это так. И возможно, нам все равно пришлось бы передать его американцам, так как этот Нево — тоже американец, а ведь бомба, в конце концов, была найдена на его земле… Кстати, вы не знаете, могла ли эта бомба вообще взорваться? Говорят, что в ней было дистанционное устройство.
— Это, должно быть, выяснил шестой отдел. Мне об этом тоже ничего не известно, — ответил Альтман.
— Я потом позвоню туда, — ответил советник.
Альтман продолжал ждать — это еще только начало. Он хорошо знал своего шефа.
Фриз спрятал носовой платок и спросил, словно невзначай:
— А что это за история с аппаратом?
Альтман сделал вид, будто не понимает.
— Какой аппарат вы имеете в виду?
— Ну, это изобретение профессора Тербовена.
— Ах, вот вы о чем! Ну, я не инженер и немного смыслю. Очень сожалею об этом. Говорят, это очень сложный аппарат.
Д-р Фриз не удовольствовался таким ответом.
— И аппарат, и весь дом принадлежали этому д-ру Не-во, не так ли?
Альтман задумчиво посмотрел на него.
— Об этом я тоже мало информирован. Я только слышал, что договор имеет целый ряд оговорок, которые делают его условным, а не окончательным.
При этом Альтман не мог отделаться от мысли, что Фриз очень хорошо об этом осведомлен, но тем не менее хотел услышать личное мнение своего подчиненного, занятого расследованием этого дела.
— Выходит, дом со всем, что там находится, не имеет хозяина? — не то констатировал, не то спросил советник.
— До сих пор господин Тербовен интересовался только своим аппаратом, за домом следит управляющий. Он еще здесь, — ответил комиссар.
— Вот-вот! Но разве это дело? — Фриз коротко рассмеялся. — Даже если когда-то вещи и принадлежали семье Тербовен, то теперь господин Петер Тербовен не имеет никакого права на то, что в этом доме. Надеюсь, вам это ясно, господин Альтман?
Тот ничего не ответил, лишь смущенно посмотрел на шефа. Советник продолжал:
— Мы опечатаем помещения, где находятся приборы! — Он сделал паузу. — А может быть, было бы даже лучше перевести приборы в безопасное место, хотя бы — к нам.
— Вряд ли господин Тербовен согласится на это. Мне кажется, что он снова смотрит на изобретение своего отца как на свою собственность, — возразил Альтман.
Д-р Фриз нахмурил брови и внезапно сказал довольно резко:
— Мне кажется, господин Альтман, что вы чересчур ретиво защищаете интересы семьи Тербовен. Мы еще не знаем, как будет развиваться эта история. В конце концов — и вы это должны знать — господин Нево американец. Мы должны быть строго нейтральными и объективными, коллега, прошу этого не забывать!
Альтман промолчал, он знал своего шефа. Он просто ждал, что тот еще скажет, и тот действительно не заставил себя долго ждать.
— Профессор до сих пор не вернулся. Поэтому я очень сомневаюсь, что прибор будет возвращен господину доктору Тербовену, его сыну.
Альтман задумчиво кивнул. Он уже все понял.
Д-р Фриз поднялся.
— Но я позвал вас к себе не по этому поводу, дорогой коллега. Речь идет о другом деле, которое я хотел бы поручить вам. Следствие по делу об украденных картинах из музея Рубенса зашло в тупик. Попутно замечу, что это такое дело, где вы можете пожать лавры!
— А дело Нево? — спросил комиссар.
— Это дело возьмет на себя коллега Снатчер… Итак, попросите, чтобы вам выдали документы по делу о пропавших картинах! Желаю успеха!
Войдя в свой кабинет, Альтман увидел там редактора.
— О, господин Роньяр! Вы наверняка пришли узнать что-нибудь о шофере.
Тот рассмеялся.
— Вы ясновидец, Альтман!
— Ясновидец! — Альтман повторил это слово с какой-то особой интонацией. — Неплохо бы им быть!
Роньяр внимательно посмотрел на него.
— У вас неприятности, дорогой друг? — спросил он, когда Альтман растерянно остановился у письменного стола и задумчиво, словно прислушиваясь к звучанию своих слов, посмотрел в окно. Он ничего не ответил, он только сел в кресло и посмотрел на редактора отсутствующим взглядом.
— Неприятности? — вдруг повторил он. — Нет, господин Роньяр, откуда же у меня неприятности? — Он язвительно засмеялся. — Я только что вернулся от своего начальника, господина доктора Фриза, где узнал, что я слишком резко обошелся с этим в высшей степени благородным шофером. Больше ничего!
— И он лишил вас права заниматься делом Нево или, по моему мнению, лучше сказать, делом Тербовена? Не так ли? — закончил редактор.
Альтман внимательно посмотрел на него.
— Итак, вы подозреваете, что эта история не так проста, как кажется на первый взгляд!
— Подозреваю? Это не совсем то слово, дорогой Альтман. Я убежден, что теперь из Америки предъявят права на это изобретение. Вот откуда дует ветер!
Альтман не спускал глаз со своего гостя.
— А советник Фриз?
Редактор пренебрежительно махнул рукой.
— Вы знаете, деньги и перспективы повышения по службе у нас могут сделать все… Все, говорю я вам!
— А для нас это означает, что мы должны быть все время начеку, господин Роньяр! — ответил Альтман серьезно.
29
— Куда же пропало ваше хорошее настроение? — спросил Нево. — Такой я вас еще не знал. Нью-Йорк, кажется, не подходящий город для вас.
