Валерий Нечипоренко - Ловчий
Происшествие, конечно, получило огласку, но газеты писали о нем довольно сдержанно. А как иначе? Жуткая нелепость, игра случая, роковое стечение обстоятельств… КЭПу сочувствовали. Он даже набрал очки, как и всякая уцелевшая жертва, рядом с которой дохнула смерть. Поговаривали также, и КЭП благосклонно поддерживал эту версию, что он спасся чудом. Взрывная волна отбросила его от рухнувшей машины…
А он, значит, смылся? Бежал. «Дал деру», как выражается Гарик. А девушку оставил в машине, хотя прекрасно понимал, что вот-вот полыхнет и никакая охрана сюда не поспеет.
Кстати, водитель кэповской машины, единственный, по сути, свидетель происшествия, куда-то подевался с тех самых пор. По крайней мере, я его более не встречал.
Итак, свидетелей практически нет, ничего доказать невозможно. А КЭП возьми и проболтайся другу туманной юности.
Конечно, можно заявить, что эта кассета — гнусная фальшивка, состряпанная беззастенчивыми соперниками от политики. Да только Гарик прав: тут случай особый. Запись даст импульс, и ушлая журналистская братия навострит уши. Кто-нибудь обязательно начнет копать. А вопросики-то возникают любопытные, о чем Гарик пока даже не догадывается.
Почему КЭП, вопреки обыкновению, поехал на рыбалку посреди недели? Почему, опять же вопреки обыкновению, взял с собой женщину, да еще журналистку? (Вариант любовницы отпадает, я знаю сердечные привязанности КЭПа.) Почему в его машине не оказалось телохранителей? Отчего резко оторвалась головная машина? И еще с десяток подобных вопросов. Самосвал наверняка — случайность. Но возможно, случайность желанная? Может, кэповская машина однозначно должна была сгореть в это утро? Может, его умело приготовили к пожару, не забыв заклинить нужную дверцу. А тут — самосвал. Оттого-то КЭП и «дал деру», что знал: сейчас полыхнет мощно, без дураков. Он-то не сомневался, что счет идет на секунды и надо рвать когти, если хочешь иметь неопаленную шкуру.
Может — так, а может — иначе. Но вопросики возникают. А там, глядишь, кто-нибудь за другую цепочку ухватится. КЭП и оглянуться не успеет, как возникнет тенденция, при которой он начнет терять симпатии прессы.
А тут и оппозиция подсуетится, сыграв на особенностях нашего российского избирателя, который многое готов простить своему кумиру — от беспробудного пьянства до беззастенчивого воровства, но никогда не проголосует за труса.
Да-а, а пленочка-то, оказывается, золотая… Цены ей нет.
Я закурил, припоминая лихорадочный блеск в глазах своего всесильного шефа, когда он науськивал меня на Касаева.
Вообще-то КЭП — человек не без странностей. Мягко говоря.
Он умело их скрывает, но проницательного наблюдателя из ближайшего окружения не обманешь.
Например, КЭП боится толпы. Ха! Удивлены? Он же выступает иногда по нескольку раз на дню!
Но мало кто знает, что после каждого выступления его рубашка насквозь мокра от пота, что хлесткие реплики, вызывающие одобрительную реакцию, отнюдь не импровизация, а приготовлены и вызубрены заранее, что на трибуне КЭП пребывает в некоем трансе и его легко сбить с толку нежданным вопросом, ответа на который в сценарии нет.
И вместе с тем в узком кругу он — воплощение находчивости и остроумия.
Что-то есть в его сердцевине, возможно, в генетическом коде такое, чего он не сумел преодолеть, и внутренне смирился с этим. Некая раздвоенность. Разбалансировка. Сила уживается со слабостью, изобретательность и твердость — с приступами паники, великосветские манеры — с варварскими замашками. Даже Старика КЭП иногда ставит в тупик.
Однако же пора резюмировать.
Итак, Гарик сам принесет мне пленку. На блюдечке с голубой каемочкой, как сказал бы один известный литературный персонаж. Надеюсь так же, что смогу вытянуть из Гарика информацию о копиях.
Да за эту пленочку КЭП обязан поставить мне памятник при жизни! По крайней мере бюст. Боюсь, однако, что не дождусь его благодарности, особенно если он узнает, что я проник в его тайну. Надо притвориться простаком.
Еще одна докука — Яша-Бизон. Но надеюсь, смогу избавиться и от этой головной боли. Как только вернусь домой, тут же по своим каналам осторожно выясню, что числится за этим придурком и натравлю на него кого следует. Он и не догадается, кого благодарить. С противниками цивилизованных методов миндальничать бессмысленно.
Кажется, все?
А теперь надо напомнить о себе. Давно пора.
Я набрал знакомый наизусть номер.
— Это ты? — спросил Старик, не здороваясь. — Почему не звонил вчера?
Его тон мне не очень понравился, но я ответил в привычной манере:
— Не смог. Пришлось выехать за город.
— Долго еще? Шеф беспокоится.
— Сегодня только суббота.
— Сдвиги есть?
— Конечно. В понедельник товар будет у меня.
— Весь?
— Надеюсь.
— А-а… — В голосе Старика послышалось явное облегчение. Знал ведь, собака. — Ну, давай закругляйся. Ждем!
— Встречайте с шампанским.
— Смотри, чтобы не сглазить.
— Когда такое было?
— Привет!
С этого бы и начинал…
Следом я набрал номер Алевтины.
Гудки… Ага, вот щелчок.
— Шлушаю! — послышался детский голос.
Кажется, это ее сынишка.
— Здравствуй! Ты Саша?
— Да-а…
— Как поживаешь, Саша?
— Хорошо поживаю.
— Мама дома?
— Да-а…
— Пригласи ее, пожалуйста. Скажи, дядя Дима звонит.
В трубке зашуршало, затем послышались удаляющиеся шаги и крик:
— Мама! Там тебя какой-то дядя Тима шпрашивает.
Небольшая пауза.
— Здравствуй, Дима. — Голос звучал мягко, но устало.
— Здравствуй, красавица! — как можно энергичнее начал я. — Ты не представляешь, какое у меня было приключение!
— Почему же? — с прежней интонацией отозвалась она. — Тебя срочно вызвали на фирму, или в гостинице случился пожар, или тебя похитили гангстеры, угадала?
— Аля, ты не в настроении?
— Дима, я очень благодарна тебе за все хорошее, но остальное я давно проходила.
— Подожди…
— Не стоит напрягать фантазию, Дима. Я все прекрасно понимаю. Очень удобно иметь под рукой безотказную женщину, с которой можно приятно провести время после того, как будут улажены более важные дела. Извини, но я устала. А если у тебя появилось секс-желание, загляни в любой кабак. Какие проблемы?
— Аля, дай мне хоть слово сказать!
— Притом все выходные дни я посвящаю сыну, — продолжала она, никак не реагируя на мои реплики.
— Я как раз собирался познакомиться с ним.
— А мы едем к бабушке. Ну все, Дима. Удачи тебе. Не сердись. — Она положила трубку.
