Аркадий Локерман - По медвежьему следу
— Не племянником, а племянничком и еще племяшом, совсем не в прямом смысле!
Председатель что-то отметил на листе послания и продолжил чтение:
— «Указанными обстоятельствами объясняется внеочередное предоставление холостяку Струнину квартиры, в то время как семейные…»
Резко перебивая, Борис сказал:
— Среди претендентов — молодых специалистов — семейных не было, и все мы одновременно начали работать в тресте, а об остальном судите сами.
— И еще не все, — устало сказал председатель, раскрыв следующую страницу послания: — «…В декабре, под видом служебной командировки, Струнин более двух недель развлекался на охоте…»
— Послать бы этого сочинителя так поразвлечься! Работа по выявлению медвежьих берлог в поисковых целях включена в программу! — пояснил Борис.
— «…А вернувшись из тайги, Струнин щедро отблагодарил своих покровителей копченой рыбой и медвежатиной».
— Такие подарки привез всем близким знакомым. Это единственное, что верно!
Председатель встал и, немного помолчав, сказал:
— Беседа с вами сделала для меня более очевидной предвзятость этих обвинений, и надеюсь, что они полностью отпадут. А вот в отношении главной темы — целесообразности продолжения поиска — не услышал я от вас ничего, что заставило бы изменить мнение, какое сложилось у всех членов комиссии. Конечно, мы еще продолжим обсуждение, но — не скрою от вас — нами подготовлено и будет объявлено на дирекции, в среду, следующее решение. — Он раскрыл папку и прочел: — «Учитывая неперспективность геологической обстановки в отношении золота и безрезультатность проведенных поисковых работ, признать нецелесообразной дальнейшую затрату средств… В связи с указанным, предписывается: отряд № 217 расформировать…»
При всех опасениях такого Борис не ожидал, и сердце его застучало.
— Прекратить такой важный поиск! — воскликнул он.
— Не прекратить, а отложить, — уточнил председатель, — у нас сейчас не хватает средств для других, более надежных объектов.
— Нашли на чем экономить! Полезнее половину чиновников сократить! — разозлился Борис.
— Понимаю вас, но советую эмоциям не поддаваться! — Председатель посмотрел на Бориса очень внушительно. — Полагаю, что вы, обдумав, согласитесь с нами и займете более принципиальную, теоретически обоснованную позицию и на дирекции, и в своей дальнейшей работе! — Помолчав, он добавил: — Соответственно, я буду рекомендовать вас трудоустроить без понижения в должности.
— Согласиться с вами не могу! — не колеблясь ответил Борис.
— Это ваше право, но еще раз советую все тщательно взвесить! — Председатель встал и протянул Борису руку.
Так закончилась «приятная» беседа.
САМ НЕ МАЛЕНЬКИЙ!
Вышел Борис из «комнаты № ___», как после нокдауна. Был и возбужден, и подавлен… Дверь в свой отдел он несколько раз дернул, прежде чем сообразил, что она заперта и никого уже нет.
Он вышел на улицу, то продолжая спор с председателем, то «проваливаясь», не думая ни о чем, то ругая последними словами сочинителя.
Лишь постепенно помог прохладный ветер, он несколько успокоился, и ему захотелось быстрее рассказать все Пластунову, чтобы он скорее рассказал Шахову, а тот…
Вера в возможности Шахова была у Бориса велика, но чем ближе он подходил к остановке лиховеровского автобуса, тем яснее становилось, что выполнить решение комиссии Шахов обязан, а там… можете жаловаться!
Борис вздохнул, понимая, что после ликвидации отряда это будут лишь напрасные хлопоты. Уж коль не стал председатель скрывать смертный приговор отряду — а это, по сути, приговор и тем, кто его создал, — значит, согласовано на всех этажах…
Стало очень грустно. Опять поломалась жизнь! Все, чем она теперь заполнена, скоро останется позади, а впереди похороны отряда и трудоустройство куда-нибудь на глины, без понижения, если будет пай-мальчиком.
Ну уж нет! Он так махнул рукой, что задел какого-то прохожего и поспешил извиниться.
Подошел автобус. Борис уже поставил ногу на ступеньку, как его остановила мысль: «Зачем явлюсь? Чтобы поплакаться? Придавила „телега“? Просить защиты? Так ведь сами они — и Пластунов, и Шахов — сейчас в ней нуждаются даже больше меня!»
Он отошел от автобуса и, припомнив, что Сергей Степанович сегодня несколько раз принимал нитроглицерин, укрепился в решении: «Не поеду! Пусть спокойно отдыхает до понедельника, ведь все равно раньше ни он, ни Шахов ничего предпринять не смогут…»
Он пошел сам не зная куда и тут же возразил себе: «Это как знать! Телефоны работают без отдыха!.. Каждый день сейчас дорог!»
И он перерешил: «Поеду! Откладывать нельзя, но мой долг как-то смягчить удар, придумать что-нибудь дельное для продолжения боя».
Уже стемнело. Зажглись кое-где окна, и прохожие стали безликими, похожими на тени.
«Что предпринять? В министерство, в народный контроль, в обком комсомола и в газету напишу!» — разъярился Борис и, невольно вспомнив: «Я пишу, ты пишешь, он пишет…» — охладился… А может быть, потому, что ветер усилился.
— Ясно, — пробормотал он, — опровергнуть комиссию можно только новым неоспоримым доказательством… Здесь, в спорах и жалобах, оно не возникнет! Только там, на молокановской земле!
Он остановился так внезапно, что какой-то прохожий на него натолкнулся и выругал его.
Борис все это еле заметил.
— Конечно, там, только там, — бормотал он. — Осмотр берлог — это единственное, что осуществимо быстро. Я это придумал и доведу до конца!
Теперь уже он шагал стремительно, и снова вдруг остановила его мысль: «А возможен ли осмотр берлог? Поднялись ли уже медведи? Это надо спросить у Андрея, но до него раньше понедельника не дозвонишься… Послать ему телеграмму? Ответ придет не многим быстрее».
Борис выругал себя: «Почему до сих пор не узнал?» И оправдал себя: «Нужды не было, ведь я собирался осматривать берлоги летом, попутно с другой работой, и точный срок конца зимней спячки мне был без надобности».
Торопливо шагая, он вспомнил, что еще летом, расспрашивая Матвея Васильевича, записал и даже запомнил его ответ: «В наших местах медведи поднимаются, когда весна зиму побаривает, начиная с благовещенья — самого большого праздника. „На земле и в небесах, когда даже грешников в аду не мучают, птица гнезда не вьет, девки кос не заплетают, печей не топят, горячего не едят, все отдыхают, никакого дела не начинают, птиц на волю выпускают…“ Крот, он в благовещенье землю рыл, за то его бог ослепил…» — и так далее.
И про то запомнил, что первыми поднимаются самцы, а матки чуть позднее, когда глаза у малышей проглянут, и что все это занимает недели две. А вот о том, когда бывает этот праздник, спросить, растяпа, позабыл!
