Ульмас Умарбеков - Приключения 1972—1973
— Тише! — вдруг загремел голос Аде. — Грозы не видали? А ну разойтись по местам! И чтоб больше носа никто во двор не высовывал!
Пение оборвалось. Наемники, вполголоса огрызаясь на сержанта, побрели по своим местам. Во дворе все стихло.
Женя решительно выключил свет и подбежал к окну.
— Я пойду первым, — сказал он и вскочил на подоконник.
Через минуту он уже стоял на массивной ветви, одной рукой держась за другую ветвь, идущую строго параллельно той, на которой он стоял.
— Давай руку! — сказал он, протягивая свободную руку девушке.
Та отрицательно покачала головой.
— Лучше сам держись покрепче. А я-то уж как-нибудь…
Она уверенно выбралась из окна.
— Ну что ты стал? Иди же!
Третьим выбрался Мангакис.
Нижняя ветвь пружинила и слегка потрескивала под тяжестью их тел, верхняя, за которую они держались, чуть прогибалась. Но широкие, как у фикуса, листья надежно укрывали их от взглядов снизу. Впрочем, во дворе никого не было.
Они быстро очутились у могучего ствола — половина пути была пройдена.
— А ты храбрая! — с уважением заметил Женя, когда они прижались к стволу, переводя дух.
— Это я от страха, — призналась девушка. — А ты, папа?
Она замолчала, словно подбирая слово, но так и не окончила фразы.
— Осваиваю на старости лет цирковую профессию: новый аттракцион — «Под куполом Мангакисы», — пошутил ее отец.
— А что из-за нас будет Майку? — вдруг забеспокоилась Елена.
Женя осторожно тронул ее локоть:
— Пошли!
— Тише! Смотри!
Девушка испуганно схватила его руку и кивнула вниз. Сквозь листья было видно, как чья-то тень бесшумно скользнула вдоль стены дома и скрылась за углом. Они подождали еще несколько мгновений и хотели было уже двинуться по ветвям к забору, как вдруг из-за угла грохнуло: один выстрел, второй… Две красные ракеты одна за другой взмыли в черноту ночного неба. И сейчас же еще два выстрела — на этот раз две зеленые ракеты…
— Стой! — раздался сейчас же резкий голос Аде. — Стой, буду стрелять!
У Жени перехватило дыхание. А за углом послышался какой-то шум, глухие звуки ударов и короткая автоматная очередь.
— Сволочь! — громко выругался сержант. — Этот парень кому-то сигналил, господин капитан! Он пытался бежать. Пришлось его…
— Бежать?
Это уже был голос Майка. Затем последовала пауза, и опять голос Майка — встревоженный, резкий:
— Сержант! Давно погас свет на втором этаже?
— Не обратил внимания, господин капитан! — в голосе Аде все еще звучало возбуждение. — А куда этого предателя?
— Да погоди ты!
Женя услышал, как захрустел гравий под ногами Майка, бегущего в дом.
— Бегите! — приглушенно крикнул он, пропуская вперед Елену и ее отца. — Сейчас он все поймет. Быстрее!
Елена осторожно пошла вперед. Ветвь под ногами была скользкая, толстая: словно отполированная кора не держала ногу. Но девушка крепко держалась за другую ветвь, протянувшуюся почти параллельно той, по которой она шла, вверху.
Ветви дерева-зонта росли четко обозначенными этажами — метра полтора пространства отделяло один от другого. И Мангакис мысленно возблагодарил природу, создавшую зеленый мост, по которому он шел вслед за дочерью к свободе.
Оказавшись на самом конце ветви — уже за забором, — Елена секунду помедлила, прыгнула и почти бесшумно упала в густую, высокую траву. Следом за нею тяжело рухнул Мангакис.
«Только бы не нарвалась на змею», — подумал Женя и повернул назад. Он не боялся того, что его ожидало, и думал лишь об одном — сколько минут он сможет выиграть для беглецов: пять, десять, пятнадцать?
Небо над головой грохотало. Гроза была уже почти над домом, и Женя знал — тропический ливень поможет уйти и дяде Бэзилу, и Елене.
Он прыгнул в темноту двора, и в этот момент сноп белого света из окна ударил ему в лицо.
— Стой! — закричал Майк.
Женя успел вскочить на ноги, когда к нему подбежал низкорослый десантник. Автомат висел у него за спиной, он вытянул руки.
Женя ударил его коленом в живот и, когда солдат скорчился головой вперед, обрушил на его шею удар стиснутых вместе рук, как учил их в школе военрук.
— Молодец, сынок!
Женя вскинул голову — напротив у стены высилась здоровенная фигура сержанта. Юноша пригнулся, готовясь к броску, но Аде ловко отскочил в сторону.
Из-за угла к нему бежали двое, трое, четверо наемников. Они рвали из-за спин автоматы…
— Не стрелять! — закричал сверху из окна Майк. — Не стрелять! Взять их живыми!
— Здесь только один, сэр! — крикнул в ответ Аде. — Парень.
«Неужели эта скотина велит гнаться за ними?» — с ненавистью подумал Женя о Майке. Последовавшее молчание показалось ему бесконечным.
— Ведите его в холл, — глухо приказал Майк, и Женя вздохнул с облегчением.
Наемник у его ног дернулся и затих.
— Герой! — насмешливо сказал Аде, и Женя не понял, к кому это относилось — к нему или к неудачнику-солдату.
— Пошли!
Этот приказ сержанта относился к Жене уже наверняка. Он шагнул вперед, и солдаты расступились, пропуская его к дому.
Они молча ввели его в холл, и первое, что бросилось ему в глаза, — лицо отца. Он медленно поднимался со стула, не сводя с него глаз.
— Ничего, папа!
Евгений старался улыбнуться как можно беспечнее. Это ему удалось, и он вдруг понял, что не боится, ничего не боится — ни того, что происходит, ни того, что может произойти.
И в этот миг во дворе взревел двигатель автомобиля. Хлопнули дверцы. Хор вошел в холл, опираясь на Джимо.
Он понял, что произошло, сразу, лишь только взглянул в лицо Майка.
— Ну?
Он смерил Женю взглядом с головы до ног.
— Вы все никак не угомонитесь, молодой человек. Ай-ай! А еще говорят, что в России много занимаются воспитанием молодежи!
Он перевел взгляд на Корнева-старшего, словно вовлекая его в разговор.
— Я на свое воспитание не жалуюсь!
Женя даже сам удивился резкости своего тона. Думал ли он когда-нибудь, что вот так будет стоять перед самым настоящим гитлеровцем — и нисколько его не бояться?
— Ого! Он не боится!
Хор усмехнулся.
— А почему я должен бояться? Это вам надо бояться. В любую минуту сюда могут прийти, милиция или армия. И вот тогда…
— Молчать!
Хор со стоном опустился в кресло.
— Пока это случится, я отправлю тебя на дно лагуны!
— Вы не посмеете!
Гвено тяжело встал и подошел к Жене.
Хор передернулся.
— А ты, черномазая образина, еще можешь разговаривать. Что ж, тем хуже для тебя…
