Павел Крамар - Расплата
А посреди избы, словно прислушиваясь к тяжелым председательским шагам, неподвижно стояла Устинья, задумчиво и тревожно поглядывая на меня.
«Устинья Елисеевна, — заговорил я, стараясь быть спокойнее. — Привез вам добрые вести. Ваша сестра Лукерья и младший ее сын Андрей в полном здравии. Находятся в Маньчжурии. Сестра хотела бы приехать к вам жить, однако…» — «Ой, боже мой, — запричитала Устинья, повернувшись к иконе, крестясь. — Спасибо за такое известие… Кузьма, спустись в погреб, неси сало, капусту, огирки… Все вместе поужинаем…»
Я понимал, что разговор предстоит напряженный.
«Лукерья согласна приехать в Тамбовку, — оказал я и сделал небольшую паузу. — Но… просила сообщить, где Назар. Она хочет жить всей семьей здесь, на родине. Но если Назар отыщется, а не пожелает в нашей стране находиться, Лукерья готова пойти на развод с ним». — «Правильно решает Лукерья, хватит ей мучиться с этим бродягой и душегубом», — с возмущением сказала Устинья. «Знамо, правильно, ента-таво, — поддакивал жене Зайчиков. — Пусть они едут к нам хоть сегодня». — «О Назаре вы что-либо слышали… после нашей встречи в октябре?» — приступил я к главному. «Нет, ента-таво, не слышали», — шмыгнул носом Зайчиков. «Устинья Елисеевна, мы предполагаем, что Назар мог появляться где-нибудь на юге Приморья. Скажем, во Владивостоке. Мог зайти в Сучане к вашей сестре Матрене. Возможно, она знает, где сейчас Назар?» — «Так вы у нее и спросите, она вам и расскажет», — опять заерзал на скамейке Зайчиков.
Устинья все молчала. От волнения ее лицо покрылось красными пятнами. Было заметно, что она напряженно о чем-то думает и не может на что-то решиться.
Я чувствовал, что наше мероприятие во многом будет зависеть от того, что она решит вот в эту минуту, какую займет позицию.
«Нет, Кузьма Данилович, — поспешил я ответить на реплику Зайчикова, как бы тем самым отстраняя Устинью от разговора и давая ей время окончательно все обдумать и определить свою позицию. — Это не так просто. Если Назар живет где-то недалеко от Матрены, да еще припугнул ее хорошенько, как и вас когда-то он пугал, то вряд ли она вот так сразу расскажет о нем. Так что Матрену нам, работникам госбезопасности, никак нельзя спрашивать о Назаре, она может его предупредить, и тогда он убежит еще дальше». — «Да, это так, ента-таво, — передернул плечами Зайчиков. — Назар — волк стреляный, и шутки с ним плохи». — «А как же тогда быть, что же делать?» — встревожилась Устинья. «У нас есть просьба к вам, Устинья Елисеевна. Не смогли бы вы поехать в Сучан, чтобы побеседовать с Матреной». — «Я?!» — вроде испугалась Устинья. — «Да, вы». — «Так ведь я не следователь, чтобы ее допрашивать». — «Устинья Елисеевна, допрашивать не нужно. Вы погостите у сестры несколько дней, расскажете ей свои новости, а Матрена вам свои, поговорите о Лукерье и Назаре, об их семье. Мы полагаем, что Матрена в таком разговоре и поведает вам, что знает о нем». — «А вы потом схватите Назара, и вся наша родня узнает, что я его выдала. Как же я буду родным в глаза глядеть?» — «С Назаром мы еще будем разбираться… Но заранее обещаем, что вы в этом деле останетесь в стороне… А главное — надо найти Назара, чтобы спасти его семью и чтобы он не совершил новых преступных дел. Вот мы и просим помочь нам». — «А что я скажу Матрене, когда она спросит, зачем я к ней приехала?» — «Вот об этом давайте вместе подумаем и найдем подходящую причину. У вас в Сучане какие-нибудь дела есть?» — «Какие там дела, никаких надобностев! Правда, вот скоро причина появится. Наш сынок Ваня этой весной срочную службу дослуживает. После демобилизации хочет поехать в Сучан на угольную шахту. Мы уж его от этого отговариваем, да он заупрямился, на своем стоит. Вот тогда я и могу поехать к Ване, а заодно и сестру увижу». — «Вы сейчас поезжайте. Поинтересуйтесь, как живут шахтеры, сколько зарабатывают, есть ли какие курсы, чтоб Ваня научился шахтерскому делу, где жить будет… Вот сколько набирается вопросов. К тому же проведаете сестру, поскольку давно ее не видели». — «Да и правда так можно сделать, — вздохнула Устинья. — А когда нужно ехать?» — «Завтра сможете?» — «Можно и завтра… И вы, Петр Петрович, туда поедете?» — «Да, поеду вместе с вами». — «А мы из тайги выберемся? Метель-то какая!» — «Брось, Устинья, об чем зря говорить! — вмешался в разговор Зайчиков. — Круглые сутки здеся снуют машины, из тайги лес вывозят. Дорогу пробили, ента-таво, до самой Даубихи».
Через день пурга приутихла, и на машине, которую нам прислал начальник Чугуевского райотдела МГБ, мы с Устиньей благополучно добрались до Даубихи, откуда поездом прибыли в Сучан. Перед тем как разойтись, договорились встретиться через сутки у городской почты.
«Где пропадал, Петр Петрович? Целую неделю от тебя ни слуху ни духу», — притворно ворча, встретил меня капитан Сошников. «Где же еще, в Тамбовке был. Туда за день-два не смотаешься». — «Ну и как съездил?» — «Вроде бы неплохо». — «Устинья согласилась?..»
Я ответил, что вместе с ней прибыл в Сучан и она отправилась к сестре на Соколиную Горку.
«Вот это здорово, скоро мы этот клубок размотаем!» — «Не спеши, Иван Федосеевич, нам еще придется попыхтеть. Назар — орешек крепкий. А что нового у тебя?» — «Существенного ничего, хотя все намеченные мероприятия проводятся». — «Чем закончилась история с Чижиковым?» — «С ним и смех и грех», — заулыбался Сошников.
Оказывается, когда на полустанке поймали Чижикова, два дня с ним беседовали, даже прокурор самым доходчивым образом объяснил, что совершенное им преступление амнистировано. Дознание по его делу прекратили. Но Чижиков так и уехал домой в Тульскую область, не веря, что его отпустили без наказания.
А вскоре нам удалось напасть на след самого Дрозда…
В условленный час возле почты я встретился с Устиньей.
«Здеся Назар, тут живет, в Сучане. Да где ему, псу окаянному, можно жить…»
Успокоившись, она рассказала: Назар заявился к Матрене год назад. Сказал ей, что прибыл из Маньчжурии с нашей воинской частью, чтобы разыскать своего старшего сына Игната. А тот вроде бы раньше убежал в Приморье, еще до окончания войны. И вот несколько лет ищет Игната. Теперь решил вернуться к семье в Маньчжурию. Однако, к удивлению Матрены, он почему-то устроился на работу в пошивочный цех быткомбината и перебрался от нее на жительство в шахтерский поселок к какой-то вдове. К Матрене заходит редко и только ночью, иногда встречаются они в столовой. Как поняла Матрена, Назар чем-то напутан, всего боится, похудел сильно, и лицо осунулось, ходит сгорбившись, уставясь в землю, словно что ищет. А может, людям в глаза боится глядеть…
