Виталий Меньшиков - Искатель. 1967. Выпуск №6
Создатель так тяжело вздохнул, что сигом не посмел ни о чем спрашивать. Он понял, что с теми, кто хотел провести в жизнь мудрый принцип, стряслось что-то неприятное.
— Но ты… Ты должен спасти, возродить мой народ и снова поставить его на ту высоту, какой он достоин! — Подбородок Создателя упрямо выпятился, глубокая борозда разделила надвое невысокий бледный лоб.
— Говори, что надо делать! — воскликнул сигом.
— Начнешь с этого города. Пойдешь в родильные дома. У тебя есть микроскопическое и рентгеновское зрение, химический анализаторы и органы-счетчики, приемники энергии и излучатели. Ты не можешь ошибиться. Осмотри детей. Проверь их организмы. Расшифруй наследственный код. И соверши то, чего не могли сделать люди. Пока младенцы еще ничего не понимают и не испытывают страха, уничтожь слабых и больных. Оставь самых сильных!
— Это разумно, — сказал сигом.
Сигом летел невысоко над городом, включив защитную оболочку, сделавшую его невидимым. Огромный многоугольник с движущимися точками и лакированными коробочками казался ему ненастоящим и призрачным. Казалось, вот-вот подует ветер, и мираж исчезнет, разлетится клочками тумана.
Он влетел в окно родильного дома, сквозняком прошел мимо сестры в палату, где лежали новорожденные.
Сигом на долю секунды задержался у крохотного существа, посмотрел на его чмокающие губы, в углу которых запеклась капелька слюны. Он никогда не понимал, почему вот такое существо, даже больное и ущербное, вызывает прилив нежности у вполне разумной женщины или мужчины и почему они тратят на него столько сил и времени. «Это программа природы записана в людях, и преодолеть ее они не могут. Для этого они слишком слабы и нелогичны», — думал сигом. Он остался доволен младенцем: сердце равномерно пульсировало, желудок и кишечник были нормальными, скелет не имел существенных дефектов. Мозг был с посредственными возможностями, но вполне «в норме». «Из него выйдет отличный солдат, завоеватель», — с удовлетворением отметил сигом и последовал дальше. Еще несколько таких же здоровячков — и он обнаружил калеку. Правая нога ребенка была короче левой, сердце работало с перебоями. Сигом мгновенно исследовал вещество наследственности — ДНК — и выявил серьезные нарушения в одном из генов. «Возможна эпилепсия», — констатировал он.
Ребенок, как видно, долго не мог уснуть, ворочался — и распеленался. Из-под белых повязок выглядывала раскрытая ладонь и пять смешных растопыренных пальцев, «А защищаться ими он не сумеет», — сигом невольно улыбнулся: это создание, гораздо более простое и несовершенное, чем он, к тому же еще с крупными дефектами, не вызывало у него ни жалости, ни сострадания, — просто было забавным. В это время младенец шевельнулся, длинные, загнутые ресницы вздрогнули… Он раскрыл глаза и глянул на непрошеного исследователя.
Сигом удивился: он почти не производил шума. Как же младенец обнаружил его присутствие?
«Ладно, уничтожить успею. Вот только проверю слух», — сказал он сам себе.
— Ты слишком рано вернулся, — сказал Создатель сигому, потягиваясь после крепкого сна. — Не мог же ты в такое короткое время облететь все родильные дома и отделения в клиниках…
— И одного было достаточно, — сказал сигом. — А может быть, следовало просто спросить у тебя…
— О чем? — насторожился Создатель.
— Хотя бы о том, почему Спарта не стала владычицей мира? Почему она не дала человечеству ни известных философов, ни прославленных математиков и музыкантов? Только воинов, которые в конце концов были разбиты.
— При чем тут Спарта? — раздраженно спросил Создатель. — Я послал тебя совершить вполне определенное действие, спасти мой народ от вырождения.
— Но ты ведь ученый и знаешь: организм борется. Он пытается возместить утрату в одном преимуществом в другом. Например, у слепого развивается более острый слух, у глухого — усиливается осязание. Что важнее для человека — крепость мышц или быстродействие мозга, безупречный скелет или способность к анализу, здоровое сердце или развитые ассоциативные области?
— Я говорил тебе об усилении народа…
— Но кто нужен народу — ученые и конструкторы или те, кто сможет только убивать: здоровяк, которому не подняться выше среднего уровня, или хилый Моцарт? Без того, что придумают ученые и конструкторы, нельзя ничего завоевать. А без трудов философов, писателей и композиторов ученые и конструкторы не отточат свою мысль. Я вижу, ты понял. Да, у многих детей, которых я должен был бы лишить жизни, имелось то, что нужнее всего твоему народу. В том числе и наука о его здоровье.
— Не хочу с тобой спорить, — сказал Создатель. — Поищем другой путь.
— Поищем, — как эхо, откликнулся сигом. Портреты предков молча ожидали…
ЭТО РАЗУМНО
— Время не ждет, — сказал Создатель. — Но прежде чем действовать другими методами, испытаем способ убеждения. Он не приносил особых плодов, но, может быть, ты сумеешь объяснить людям, зачем им нужно вступать в такие легионы?
— Постараюсь! — ответил сигом.
Выйдя из дому, он увидел невдалеке знакомую фигуру садовника. Это был румяный веселый человек средних лет, почти всегда насвистывающий песню.
«Типичный солдат — неунывающий, не теряющий присутствия духа, — подумал сигом и остановился. — Но ведь нельзя начинать сразу с большой массы людей. Попробую провести первую пробу на нем. Тем более что мы хорошо знакомы».
— Добрый день! — поздоровался сигом.
— Добрый день! Посмотри на эти тюльпаны. Ты не видишь в них ничего необычного?
— Нет. Тюльпаны как тюльпаны. У одного слегка пожелтели листья, — сказал сигом, присматриваясь. — Я вижу, что земляной червь завелся в его корнях.
— Но ведь они фиолетовые. Мне удалось вывести и черные и фиолетовые. Посмотри, как они жадно раскрывают чашечки, как тычинки, словно свечи, начинают гореть и сверкать на солнце капельками росы. А вот неожиданный серебристый переход, рядом жилка — кажется, тоже серебристая, но не блестит, а отсвечивает благородной матовостью. Гляди же, гляди, края лепестков зарделись рубиново и теряют густоту, будто разбавленное вино…
— Могу предложить тебе кое-что получше, — сказал сигом.
— Новый сорт тюльпанов?
— Ну нет, я вообще не понимаю, зачем такой человек, как ты, проводит целые дни за выращиванием цветов, — с досадой проговорил сигом.
— Это моя работа. Она не хуже всякой другой.
— У меня есть дело, достойное тебя. Я собираю армию для завоевания мира.
