Анатолий Баюканский - Застолья со звездами
«Молодожены были со мной откровенны:
— Понимаешь, дядя, мы решили обойтись без детишек.
— Почему?
— Они противно плачут, — сказала она.
— Пачкают пеленки, — сказал он.
— Лишают возможности заниматься альпинизмом…
— Парашютным спортом…
— Разумеется, — сказал я, — прижав ребенка к груди, прыгать с самолета несподручно.
Они поняли иронию и наперебой наговорили мне такую кучу дополнительных мотивов, что я искренне поразился, как это человечество до сих пор не прекратило своего существования.
— Ребятки, — поднял я руки вверх, — сдаюсь! Вы абсолютно правы. Но, надеюсь, вы согласитесь, что в квартире должно быть какое-нибудь живое существо.
— У нас будет кошечка, — сказала она, — такая маленькая, пушистая.
— Кошка противно мяукает, — сказал я.
— Лучше заведем собачку, — сказал он.
— Собака лает, — отрезал я. — Знаете что, заведите аквариум. Насколько мне известно, рыбки не лают, не мяукают, не плачут, не шалят.
— Дядя, ты молодец! — вскричал дуэт молодоженов. — Вдобавок рыбки не пачкают пеленок… Решено и подписано — покупаем аквариум…
Спустя месяцев восемь, я снова пришел к молодым друзьям.
— Как провели отпуск? Где побывали? Какие горные вершины покорили?
— Понимаешь, мы никуда не ездили.
— Почему?
— А кто их кормить будет? — кивнул он головой в сторону аквариума.
— Кто будет им менять воду? — сказала она.
Перехватив мой взгляд, она поспешно застегнула пуговку на подозрительно оттопыренном халатике и, зардевшись, шепнула мне на ухо:
— Понимаешь, дядя, раз мы уже все равно привязаны к дому…»
* * *Прочитав такие «вставки», я понял: соавторства не получается. И подарил Цалю сюжет будущей комедии. Моего-то текста в пьесе совсем не оставалось…
Всей душой я полюбил этого умнейшего на белом свете человека. Несколько лет мы переписывались, планировали встречу в Риге — латышский театр имени Яна Райниса уже репетировал новую пьесу в стихах Меламеда. Но… тысячу раз «но»… Наша страна вдруг взяла и развалилась. Латвия стала суверенным, недоступным мне государством. А вскоре исчез и Цаль Меламед, оставив мне на долгую память две свои потрясающие книги…
УЛИЦА, УЛИЦА, ТЫ, БРАТ, ПЬЯНА!
Чехия, Мимонь
Чешский городок Мимонь в народе звали «Счастливым». Все войны в его истории обходили его стороной. Даже во вторую Мировую войну жители городка в лицо не видели ни фашистов, ни красноармейцев. И каждое утро к Пражской гостинице «Интернационал», где остановились мы, дальневосточники, приглашённые на фестиваль молодёжи, живущей на берегах Дуная, подходили автобусы из городов и сёл Чехии, Словакии и Муравии и просили наших руководителей направить к ним на встречу хотя бы двух-трёх россиян из страны, повидавшей фашизм. И нас, четверых сахалинцев, уговорили поехать в маленький городок Мимонь, расположенный на границе Германии и Чехии, ехать туда, честно говоря, нам не хотелось: мы ж не «свадебные генералы», но когда сам мэр пан Яромир сообщил, что люди с утра начали собираться на стадионе, отказываться от поездки стало нехорошо. Добавим, что у мэра в ту пору не было служебной автомашины, и он упросил коллегу из соседнего города выделить для нашей поездки микроавтобус, пообещав соседям места на трибунах.
В Мимонь мы прибыли с большим опозданием. Жители города, заполонившие стадион до отказа, ждали нас почти три часа. Всё это время их развлекал местный духовой оркестр. Мы не ожидали такой встречи. Нас провели прямо на сцену, и весь стадион в едином порыве встал, выкрикивая приветственные лозунги, разглядывая нас, словно мы пришельцы с другой планеты. И тут какой-то человек, склонный к необузданным поступкам, шагнул на середину сцены к микрофону, взял его и прокричал заученную фразу: «Ать жне чешско-словенско рарянсько пшательство. Ура!»
Не передать словами, что тут поднялось: буря восторга, от которого мы смутились. Люди выбегали на сцену и просто дарили нам цветы, хрустальные вазы, семейные портреты, сувениры от значка до бутылок со «сливовицей», просили пригубить ради вечной дружбы. Ах! Если бы мы только знали, что море сливовицы нас ждёт за воротами стадиона. Долгую жизнь я прожил, но такой почести, такого взрыва добрых чувств никогда прежде не переживал. Мы купались в море любви, доброжелательства. Но это было только начало этого радушия.
После обильного, мягко говоря, обеда в ресторане наша четвёрка в сопровождении тоже порядочно захмелевших руководителей вышла на площадь, которая была запружена людьми, которые терпеливо ожидали конца нашей трапезы. До гостиницы было идти недолго, но мы попали, как теперь говорят, в «людскую пробку». Ни секретарь горкома, ни мэр Мимоня уже не могли регулировать поток обрушившихся на нас знаков внимания. Нас хватали за руки, желая просто прикоснуться, тащили в дома, где на пороге уже стояли женщины в национальных костюмах с подносами, уставленными домашней снедью и, конечно же, угощали всё той же 60-градусной сливовицей. Нас уже раскачивало из стороны в сторону, как на палубе шхуны в штормовую погоду. Мы изо всех сил старались держаться, не «потерять лица», чтобы не грохнуться на землю. Правда, нас крепко поддерживали за руки и плечи местные крепыши-добровольцы. На какое-то мгновение мне показалось, что обе стороны улицы раскачиваются, ноги точно пьяные и, как позже признался мэр города Мимонь, за всю свою историю так не напивался. Эти же слова были занесены в Книгу Почётных гостей, где мы оставили свои автографы. Ранним утром, чтобы проводить нас, вновь, казалось, собрался весь город. Мы ехали на открытом стареньком лимузине, который, как нам сказали, был взят напрокат в салоне антикварных автомобилей, и последнее, что я запомнил, как смуглолицая девчонка на ходу вскочила на подножку и, обхватив меня за шею, крепко поцеловала в губы, а жену, сидевшую напротив, самозабвенно целовал какой-то усач.
И резюме: семь лет продолжалась дружба городов-побратимов Мимоня и Южно-Сахалинска. Она, возможно, продолжалась бы и сейчас, но мир изменился, но таких сердечных встреч и таких пьянок под славянскими звёздами больше не было и вряд ли будет, а жаль.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Мы не думали рассказывать о горьких пьяницах и алкоголиках, — это совсем другая тема, пусть ими занимаются врачи и полиция. Мы хотели познакомить читателей с различными сторонами нашей жизни, в которой, чего греха таить, к понятию «хлеб наш насущный» стоило бы по справедливости отнести и нашу палочку-выручалочку — «сладку водочку, да наливочку». Вряд ли бы мы выжили совсем без них.
