Александр Путятин - Обаламус
— Ну, не скажи! — улыбнулся майор. — Хороший полководец может так спланировать операцию с генеральным сражением, что противник сам залезет в мешок, да ещё и верёвку на нём изнутри затянет. Вот послушай, к примеру, как разобрался с турками Кутузов перед самой войной 1812 года. Если помнишь, России на тот момент нужен был мир любой ценой. И в Стамбуле это прекрасно понимали. А потому перед турецким командующим стояла очень простая задача. Он не должен был проигрывать генерального сражения. Любой другой исход войны давал султану всё! Но произошло самое худшее: в жестоком многодневном бою турецкая армия была уничтожена, остатки сдались в плен. И знаешь, что самое интересное? Руководивший этой армией Ахмет-паша был очень умным, опытным и осторожным генералом. Просто события развивались так, что на каждом этапе он выбирал наилучший тактический ход, а в результате незаметно для себя получил сокрушительное поражение…
— Извини! — прервал я рассуждения майора. — Про Рущук мы в школе проходили, а пару недель назад я об этом сражении в нашей библиотеке читал. И не могу с тобой согласиться… Ну, извини, не сложилось у меня такого впечатления!.. Там же турок в наступление просто «дуриком» попёр, его и окружили: элементарно и без затей. Что же в этом такого, хитроумного?
Я не боялся, что Слава обидится. О своём любимом Кутузове Мишин мог говорить часами, и все действия противников в Бородинском сражении с его слов я знал уже наизусть, до движения каждого батальона включительно. Но вот на другие битвы одноглазого фельдмаршала до сегодняшнего дня разговор ещё не выруливал…
— Ну, а если не с высоты нашего времени, а изнутри на ситуацию посмотреть?! — Слава с видом заправского фокусника щёлкнул пальцами, словно призывая перенести нашу беседу на сто семьдесят три года назад. — Сначала Кутузов прибыл на ТВД[59] и разбил в полевом сражении армию Ахмет-паши, а затем — ушел в загул. В штабе не появлялся, поселился в десятках километров от него, в домике у своей зазнобы. Разведка турецкая об этом немедленно — куда следует — доложила. Без командующего дисциплина упала, начальники поменьше стали предпринимать различные действия на свой страх и риск. А когда окрепшие турки перешли в наступление, Михаил Илларионович велел эвакуировать Рущук, взорвав его укрепления.
— И какой был смысл отступать после выигранного сражения?
— Гм… А ты представь ход событий в динамике. И не только в боевых действиях, а ещё и в телодвижениях политических фигур. Сначала в Стамбул летит донесение, что русские атаковали турецкую армию. Затем приходит второе: о том, что после длительного сражения стороны понесли большие потери и остались на своих позициях! Обычно именно так докладывают о поражениях, когда не потеряна территория. Каким будет третье?
— Противник отошел без боя, взорвав крепостные укрепления…
— Неа-а-а… Не бывать тебе генералом! — торжественно провозгласил Слава. — Третье донесение гласило: противник выбит из крепости с большими для него потерями! Оно просто не могло быть другим! И не соври в этом вопросе главнокомандующий, лавры несуществующей победы присвоил бы кто-нибудь из его подчиненных. А теперь представь себе ту же ситуацию из Стамбула: у русских и без того армия почти в три раза меньше, а после разгрома соотношение стало для турок ещё лучше. Да приплюсуй сюда моральный фактор… Вперед, мои орлы! Разорвите этих гяуров!
— Так, значит: приказ наступать янычары получили из Стамбула? — уточнил я.
— Вероятнее всего… — пожал плечами Слава. — Ахмет-паша прекрасно помнит, что он-то русских не разбивал! Но разве с султаном поспоришь? И на левый берег отправляется отборный, многочисленный десант. Турки тут же начинают строить мощную стену, стараясь максимально защитить место высадки от русских атак. С правого берега десантную армию прикрывают многочисленные полевые батареи. Жаль, что крепостные стены взорваны русскими при отступлении. Ну, да это — беда небольшая, полевая армия у Кутузова меньше, и вряд ли он решится наступать на правом берегу, имея в тылу такой огромный десантный отряд. Короче, создана именно та ситуация, где, как говорят хирурги, «хорошо зафиксированный больной в наркозе не нуждается»… Заметь: она не сама-собой сложилась, а именно: была искусно создана фельдмаршалом Кутузовым! И сложил Михаил Илларионович её в самое подходящее время и в самом нужном месте из заранее выбранных и тщательно отшлифованных кубиков-событий!
— А дальше я помню: дивизия Маркова переправляется на турецкий берег, с рассветом начинает атаку, громит лагерь противника и захватывает его батареи. Тут же в Дунай заходит русская флотилия. Её орудия присоединяются к бывшим турецким пушкам. Защитная стена превращается для десанта в расстрельную стенку. Под ураганным артиллерийским огнём остатки турецких войск капитулируют! — спешу я похвастать перед майором своими знаниями.
— Это нам, тем, кому уже известен исход сражения, действия турок кажутся несусветной глупостью! — разводит руками Слава. — Но в тот момент, когда принимались решения, Ахмет-паше всё казалось логичным и обоснованнным.
— Так, это что получается? — сразу же решил уточнить я. — Любое преимущество противника можно запросто развернуть против него самого?
— Да! — в Славиных глазах сверкнули искорки-хитринки. — Но для этого мало иметь чугунные мышцы со стальными нервами! И недостаточно быть семи пядей во лбу! Требуется ещё убедить противника в том, что он намного сильнее и умнее тебя… А это, согласись, весьма непросто! И ещё нужно, нет, просто необходимо: если, конечно, противник — не полный идиот, чтобы каждое твоё действие до самого последнего момента имело другое логическое объяснение, ни капельки не похожее на настоящий замысел! Вот тогда-то, и только тогда, внезапный хорошо подготовленный удар обрушится на вражескую шею подобно лезвию гильотины. С тем же эффектом!
37
Через два часа грозовые очаги сместились на северо-восток, и Васильченко возобновил полёты. Слава ушел к себе на вышку, а я всё продолжал думать о тактических приёмах и стратегических ловушках. Основные принципы понятны: противника нужно уверить, что он — помесь Энштейна с Жаботинским, особенно по сравнению с таким дебильным хлюпиком, как ты; и до последнего момента сохранять у него иллюзию полного контроля над ситуацией. Потом, когда все пути отхода уже перекрыты, наносим внезапный сокрушительный удар, а дальше любое действие, кроме капитуляции, ведёт врага к неминуемой гибели…
Осталось только придумать, что со всем этим делать в конкретном случае с Обаламусом. Ведь мне обмануть врага будет — как говаривал в таких случаях классик[60] — архисложно… Прибыв на Землю, бесплотный дух обоснуется в моём мозгу, станет смотреть на мир моими глазами, слушать моими ушами. Беляеву, Кутузову и Ренненкампфу было легче. И тем не менее, внутри с каждой минутой крепло ощущение, что ответ где-то рядом: уязвимое место я интуитивно уже нащупал, осталось только всё это формализовать…
