Александр Марков - По законам ненависти
– Ты гений! – сказал Комов. – А то пришлось бы и нам в коридорчике лежать.
Они поднялись наконец на третий этаж, в коридоре которого лежали два спальных мешка, явно с содержимым, в которых по форме угадывались человеческие тела.
– Сплошные бомжи, – пробормотал Игорь, демонстративно обходя спящих стороной.
– Может, они того… Померли? – предположил Сергей.
Зубцов наклонился к первому спальнику, затаил дыхание, прислушался.
– Живёхонький, – сказал он шепотом. – Спит. Не надо его будить. Вы дверь-то поосторожнее открывайте, а то разбудите этих бедолаг, придётся извиняться.
Ключ противно заскрежетал в замке, проворачиваясь, спящие недовольно зашевелись в мешках. Сергей толкнул Игоря и Радко внутрь номера, а то вдруг на самом деле не мешки это спальные, а коконы, в которые гусеницы заворачиваются, прежде чем превратиться в бабочек. Вот только страшно представить, кто может появиться из такого огромного кокона.
– О!.. – только и смог вымолвить Комов, оказавшись на пороге номера.
Нет, он не был огромным, как их апартаменты в Белграде, но он был двухкомнатным, что по нынешней ситуации, могло считаться просто королевской роскошью. Игорь зашёл во вторую комнату.
– Две кровати, два дивана… Да здесь куча места! – радостно сообщил он.
– Двоим вам будет здесь достаточно просторно, – улыбнулся Радко.
– Почему двоим? А ты? – спросил Сергей.
– Я родственников проведаю. Они на окраине Приштины живут. Надо выяснить, собираются они уезжать или нет.
– Ты же уже забирал отсюда кого-то?
– У меня родственников много. Вы что сегодня вечером собираетесь делать?
– Ещё не решили, по обстоятельствам.
– Тогда приглашаю вас к моим родственникам. Мясо пожарим, сливовицы попьём.
– Отлично! – согласился Комов.
Они всё-таки растревожили спящих, когда Радко уходил из номера. Из спального мешка высунулась голова со взлохмаченными волосами. Слипающиеся глаза непонимающе смотрели по сторонам: на ноги проходящего мимо человека, на свет, льющийся из неприкрытой двери одного из номеров…
Сергей узнал обитателя спального мешка. Это был Богомил, корреспондент с болгарского телевидения. Они изредка встречались в «Москве» и болтали.
– Поможем славянам? – спросил Комов у Игоря. – В нашем номере места на четверых хватит.
– Ух-ты, да это же Богомил, – сказал Зубцов, нагнувшись к спальнику. – А во втором наверняка Живко сны смотрит. Бедняги! Конечно, поможем. Эй, братан, вставай, – затормошил он болгарина. – Счастье тебе подвалило.
– Привет, Игорь, – хриплым со сна голосом пробормотал Богомил.
– Привет, привет! У нас номер на этом этаже. Одну комнату вам отдаём.
– О, жизнь налаживается! – встрепенулся болгарин, вылезая из мешка. – Спасибо.
Он начал тормошить своего оператора.
– Вставай, лежебока, счастье своё проспишь, – приговаривал Богомил, пихая легонько ногой его спальник.
– Что, снимать надо? – спросил Живко.
– Нет, русские нам половину своего номера отдают.
– Ура!!!
– С нас причитается, – сказал Богомил, оборачиваясь к Игорю.
– Само собой. Выпьем, при случае. За оборону Шипки.
– И за взятие Плевны, – продолжил Сергей.
– И за взятие Константинополя! – не унимался Зубцов.
– Мы же не брали Константинополь?
– Нет? – делано удивился Игорь. – Кто нам помешал? – он свирепо осмотрелся, будто рассчитывал отыскать в коридоре виновников тех событий.
– Британцы. Ты плохо историю в школе учил.
– Тогда я подниму тост «Смерть британцем!», – у Игоря было такое настроение, словно он уже принял толику спиртного. – Была аббревиатура Смерш – «смерть шпионам», а я придумал новую: Смерб – «смерть британцам»! А ещё лучше – британоязычным.
– Ну, зачем же так радикально? – засмеялся Сергей.
– Надоели они мне, – признался оператор.
– Во-во! – назидательно поднял вверх палец Комов. – С этого всё и начинается. Сначала тост, потом конкретные действия. Спустишься в холл, начнёшь спрашивать у постояльцев, вставших там лагерем, кто из них подданный Её Величества или гражданин заокеанских штатов. Получив ответ на свой вопрос, тут же затеешь драку. Учитывая твою комплекцию, нетрудно предположить, что ты набьёшь морду попавшему под горячую руку британцу или американцу, а то и двоим, а может быть, даже трём. Потом тебя одолеют числом, хотя… Парень ты здоровый, не исключено, что сумеешь раскидать всех противников. В любом случае, не избежать международного конфликта. А нам это нужно?
Болгары горели желанием проставиться уже этим вечером, но вечеринку пришлось отложить до иных времен, потому что приехал Радко и забрал Сергея с Игорем к своим родственникам. Те обитали в панельной пятиэтажке на окраине Приштины.
– Мы вам шиптарско месо приготовили, – сказала хозяйка.
– Какое? – переспросил Сергей, прикидывая, чем их на этот раз угостят. Пахло очень аппетитно, но… Доводилось ему есть и котятину, и собачатину, и лягушачьи лапки, и ещё бог знает что. Как правило, выглядели все эти экзотические блюда весьма соблазнительно. Правда, кулинарного подвоха от сербов он не ожидал – славянские кухни к этому не располагают – и тем не менее…
Хозяйка улыбнулась. Оказалось, что шиптарами местные сербы называли албанцев. Те говорят, будто шепчут и шикают. Впрочем, для русских речь поляков тоже кажется состоящей чуть ли не из одних шипящих звуков. Комов кивал, вспомнив очень шипящее имя польского писателя Януша Пшимановского. По его книжке «Четыре танкиста и собака» некогда поставили телесериал, который Сергей с упоением смотрел в далёком детстве. Он и сейчас, спустя не один десяток лет, мог назвать имена героев фильма и фамилии актёров, которые исполняли роли тех танкистов, а когда видел их в других лентах, то заранее настраивался на то, что в плохих картинах они просто играть не могут. И обрюзгший, потерявший непосредственность юности Януш Гайос, и совсем состарившийся, поседевший Франтишек Печка оставались для Комова «знаком качества».
Так вот, албанцы свинину не едят, поэтому её и называют здесь «шиптарным мясом». Для местных сербов служит это блюдо своеобразным тестом «свой – чужой». Если гости «шиптарное мясо» едят – тест прошли, ну а если отворачиваются – нет.
Такие заморочки на религиозные темы Сергею очень не нравились. Ну, не едят мусульмане свинину – и что тут такого? Чего над этим смеяться-то? Главное ведь, что собой человек представляет. В таких случаях Комов вспоминал казахов, которые тоже мусульмане. Во время Великой Отечественной защищать нашу Советскую родину их полтора миллиона ушло, и каждый второй не вернулся. Да разве только казахи гибли за общее Отечество? Чёрт, ну почему же эти продажные политиканы допустили, чтобы Советский Союз распался? Почему никто не крикнул тот лозунг, которые сербы рисуют у себя на лбах: «Пока мы едины – мы непобедимы!» СССР, теперь Югославия… Сломать нас по частям, куда как легче… Неужели этот страшный процесс распада единых некогда народов не закончился?
