Брэм Стокер - Леди в саване
Любящий тебя
Руперт
Из записок Э. Б. Трента
января 6-го, 1907
Официальная встреча, в которой участвовали мы с сэром Колином и Руперт Сент-Леджер, прошла весьма успешно. Я ожидал, что Руперт Сент-Леджер безоговорочно примет все условия, поставленные или подразумеваемые в завещании Роджера Мелтона, и когда мы уселись вокруг стола — это, между прочим, церемонность, к которой мы все были готовы, потому что мы непроизвольно расселись за столом на некотором расстоянии друг от друга, — первыми словами Сент-Леджера были вот эти:
— Уж поскольку мне надлежит пройти эту процедуру, я хотел бы сразу сказать, что принимаю все и всяческие условия, обдуманные дядей Роджером; а значит, я готов поставить свою подпись и печать на любом документе, который вы, сэр, — он повернулся ко мне — посчитаете необходимым или желательным получить от меня и который вы оба одобрите. — Он встал и прошелся по комнате, мы же с сэром Колином продолжали спокойно сидеть на своих местах. Затем он вернулся за стол и спустя несколько секунд, справившись с нервозностью, каковая, я подозреваю, ему не свойственна, проговорил: — Надеюсь, вам обоим ясно — конечно же, ясно, я знаю, и я останавливаюсь на этом только потому, что того требует официальная процедура, — вам ясно, что я желаю принять эти условия, и сразу же! Я делаю это, поверьте мне, не для того, чтобы получить огромное состояние, но ради человека, который завещал его. Человек, который любил меня, верил в меня и, однако, имел силы держать свои чувства в тайне, который мысленно следовал за мной в дальних странствиях, в отчаянных экспедициях, который, оставаясь на другом конце света, в любой момент с радостью протянул бы мне руку помощи и спас бы меня, не был рядовым человеком; и подобная забота о сыне его сестры указывает на любовь необычного свойства. Поэтому моя мать и я, мы вместе принимаем завещанное им, каковы бы ни оказались последствия такого шага. Я всю ночь обдумывал этот вопрос и никак не мог преодолеть чувство, что моя мать находится где-то рядом. Единственное, что удержало бы меня от шага, который я намерен сделать и решил сделать, — это было бы ее неодобрение. Но она, я чувствую, одобрила бы мое намерение, поэтому я делаю этот шаг. Что бы ни случилось в дальнейшем, я буду следовать по пути, назначенному для меня дядей. Да поможет мне Бог!
Сэр Колин встал, и, должен сказать, я никогда не видел фигуры воинственнее. Он был в парадном мундире, при всех регалиях, потому что с нашей встречи шел на прием в королевский дворец. Сэр Колин вынул свой меч из ножен и опустил обнаженный меч на стол перед Рупертом со словами:
— Вы, сэр, отправляетесь в чужую и опасную страну — я читаю о ней с тех пор, как мы с вами встретились, — и будете почти один среди жестоких горцев, которые негодуют против самого присутствия иноземца, а ведь вы для них таковой. Если вы окажетесь в беде и пожелаете, чтобы кто-то встал с вами спина к спине, подняв меч, надеюсь, вы окажете мне эту честь! — Произнеся это, он указал на свой меч. Руперт и я теперь тоже стояли — нельзя было не встать, присутствуя при подобном акте. — Вы — я этим горжусь — в родстве с моей фамилией; и, видит Бог, я жалею, что не в близком родстве со мной!
Руперт пожал ему руку и склонил голову перед ним, прежде чем ответил:
— И я тоже горжусь родством с вами, сэр Колин; нет большей чести, чем та, которую вы только что оказали мне. Лучшим способом доказать вам, как я ценю ваше предложение, будет обратиться к вам, если я когда-нибудь окажусь в беде. Ей-богу, сэр, это же повторение истории! Тетушка Джанет часто рассказывала мне, когда я был юн, о том, как Макелпи из Крума положил свой меч перед принцем Чарли.[80] Надеюсь, я смогу сообщить ей о произошедшем, и она будет очень рада и горда. Не думайте, сэр, что я вижу в себе второго Карла Эдуарда.[81] Просто тетя Джанет так добра ко мне, что я мог бы вообразить себя им.
Сэр Колин величественно поклонился:
— Руперт Сент-Леджер, моя дорогая племянница — женщина очень рассудительная и проницательная. Более того, я думаю, у нее есть дар ясновидения, являющийся нашим родовым наследием. И я согласен с моей племянницей во всем!
Сцена была очень церемонной, и мне показалось, что я перенесся во времена потомков Якова II.[82]
Однако нам надлежало действовать — мы собрались ради будущего, а не ради воспоминаний о прошлом; поэтому я представил на рассмотрение участников встречи краткий документ, заранее мной подготовленный. Вслед за твердо провозглашенным им намерением принять условия завещания и доверительных писем я предложил Сент-Леджеру оформить документ принятия. Я вновь, соблюдая формальности, спросил у мистера Сент-Леджера о его намерениях и, вновь услышав, что он принимает условия, пригласил в комнату двух моих клерков в качестве свидетелей. Еще раз, в их присутствии, задав тот же вопрос мистеру Сент-Леджеру и получив подтверждение, я попросил его и свидетелей поставить подписи на документе; мы с сэром Колином дополнили засвидетельствование своими подписями.
Таким образом, первый этап принятия наследства Сент-Леджером был завершен. Следующий шаг я предприму по истечении полугода со вступления им во владение замком Виссарион. Поскольку Сент-Леджер объявил о своем намерении отбыть не позже чем через две недели, это значит, что я исполню свои обязанности чуть более чем через шесть месяцев с сего дня.
КНИГА II
ВИССАРИОН
Письмо Руперта Сент-Леджера из замка Виссарион на Ивановой Пике, Синегория, мисс Джанет Макелпи, в замок Крум, графство Росс, Северная Британия
января 23-го, 1907
Моя дорогая тетушка Джанет,
как видишь, я наконец здесь. Я исполнил свой долг, чтобы не нарушить слово, которое ты взяла с меня, — оповещающие о прибытии мои письма к сэру Колину и мистеру Тренту лежат передо мной запечатанные и готовые к отправлению (но они не уйдут раньше, чем письмо к тебе). И теперь я могу свободно поговорить с тобой.
Это прелестнейшее место, и надеюсь, тебе здесь понравится. Я даже уверен, что понравится. Мы проплыли мимо него на пароходе, следовавшем из Триеста в Дураццо. Я помнил его по карте, а указал мне на него один из помощников капитана, с которым я весьма подружился и который любезно показывал мне интереснейшие места на всем нашем пути, когда мы приближались к береговой линии. Иванова Пика, на которой стоит замок, — это мыс, далеко выдающийся в море. Место причудливое, своего рода мыс на мысе, выступающем в глубокий широкий залив, так что эта полоска суши изолирована от жизни на побережье настолько, насколько только можно вообразить. Главный мыс является завершением горной гряды, и она грозно высится надо всем — громадная каменная масса, синяя, как сапфир. Береговая линия величественная — такой берег обычно называют скалистым; и действительно, здесь одни скалы: то высокие устрашающие обрывы, то выступающие в залив утесы, то маленькие каменистые островки с редко стоящими деревьями и лоскутами зелени, но больше голые. Есть также каменистые бухточки, прихотливо украшенные длинными гротами по линии берега. Попадаются участки песчаного берега и участки, покрытые красивой галькой, — на них не затихает рокот прибоя.
