Николай Черкашин - Искатель. 1987. Выпуск №5
— Мерзавец, — рычит Брас. Чувствуется, что ему хочется меня ударить, но он не решается. Ситуация вышла из-под его контроля. Он просто не знает, кому теперь можно доверять.
Не спеша подходит Най.
— Оставь его, — говорит он. — Вако здесь не виноват.
— Это ты их отпустил? — спрашивает Брас.
Арвин молчит и отворачивается. Пихра отрывается от консервированного мяса и, узнав в чем дело, кричит:
— Ну и черт с ними. Все равно им конец.
Капрал прав. Куда можно уйти в сельве, да еще без оружия?
Хотя Илм мне нравился. Он напоминал мне одного сумасшедшего торговца жареными каштанами. Я был тогда мальчишкой. Подойдешь к решетке и смотришь голодными глазами, а торговец улыбнется и отвалит тебе горсть горячих каштанов. Без денег! Грузовик его потом сбил…
— Ладно, — говорит Брас с облегчением. Наверное, ему и самому не улыбалось пачкать руки в крови. — Остались настоящие мужчины! Деловые люди.
Арвин ухмыляется, как будто услышал самую большую глупость на свете.
— Надо решать, что делать с преследователями, — продолжает Брас.
— Организовать засаду и уничтожить, — рявкает капрал. — Не вести же их к Дереву!
Пихра на глазах подтягивается, словно очутился на параде отборных войск. Дичь почуял, старый пес.
Стрелять я тоже люблю. Стрелять весело! Правда, в людей никогда не приходилось…
— Ну что ж. Разумно, — соглашается Брас. — Верите Вако, Пихра, и приступайте к делу.
«Берите Вако!» Будто я вещь. Полкило сыра на прилавке в трактире! Обидно, клянусь летучей пиявкой.
Капрал берется за дело. На меня сыплются приказы и подзатыльники. Рублю деревья, натягиваю какие-то веревки, рою ямы, развешиваю сети.
Брас сидит на мешке, уставившись в тетрадку и шевеля губами. Арвин перенес вещи в кусты и теперь несет караул. Раза два он палит в болото, отгоняя чудовищ, похожих на обожравшихся крыс.
Глаза Пихры горят и того и гляди выскочат из орбит. Все эти вояки — с приветом. Дай только покомандовать, горло подрать. Охрана экспедиции как-никак! Любому поиску, уходящему в сельву, придается солдат с огнеметом. Жалованье, конечно, за счет организаторов экспедиции. Неплохое жалованье, между прочим…
Но все это пустяки по сравнению с моим золотом. Триста монет! Да на эти деньги можно весь кабак Тонца купить! Десять музыкальных автоматов расколошматить!
Только бы Брас не передумал из-за того, что я проворонил Келин и Илма…
Наконец все готово.
Рубаха у меня совсем мокрая. Тело искусано, расцарапано.
Засада вышла какой-то странной: поляна обтянута маскировочной сеткой, деревья вдоль единственной тропинки подрублены так, что держатся на честном слове. В ямах размещаемся мы с Арвином. Пихра и ботаник скрываются в ветвях деревьев.
Текут часы ожидания.
Солнце пошло на закат.
Келин Квинн
Солнце пошло на закат.
Целый день мы пробираемся через бесконечные болота, густые сырые джунгли.
Ни я, ни Буфи не представляем, в какой стороне находится поселок. Никому не приходило в голову замечать направление движения, и теперь даже солнце не может служить ориентиром.
Джунгли редеют, и перед нами открывается широкая величественная река. Мутные воды текут лениво и задумчиво, лишь иногда сплетаясь в водовороты, из которых торчат черные ветви затянутых деревьев.
— Буфи, — говорю я, стараясь не показать своего отчаяния. — Такой большой реки на нашем пути не было. Похоже, мы идем не в сторону поселка…
Илм устало опускается на ствол поваленного дерева.
— Какая разница, в какую сторону нам теперь идти, — отвечает он, протирая стекла очков. — К поселку мы можем выбраться только случайно. Я отдавал себе в этом отчет, когда предложил вам бежать. Главное, мы вырвались из рук Браса.
Как это ни странно — мне не страшно. Наоборот, впервые за много лет я испытываю чувство облегчения и свободы.
— Конечно, — пытаюсь подбодрить Буфи. — Мы ведь можем встретить охотника или лесорубов. Да… мало ли что может произойти в сельве!
— Да-да! — подхватывает Илм. — Ведь есть же такая хорошая штука — везение.
К нам снова приходит хорошее настроение. Странно… Мы, взрослые люди, в глубине души уверенные, что никаких счастливых случайностей не существует, старательно обманываем себя и друг друга, и испытываем от этого радость.
— Ну что ж! — решительно говорит Буфи. — Попробуем построить плот и переправиться через реку.
Я смотрю на него — маленького, тщедушного, неуклюжего, и чувствую, как во мне поднимается теплое чувство к этому человеку. Конечно, он не сможет построить плот, но говорить ему об этом не хочется.
Илм бодрым шагом подходит к воде и крутит головой в поисках подходящих бревен.
Гляжу на его ноги и чувствую, как улыбка сползает с моего лица.
Бурая, в серых разводах прибрежная галька начинает шевелиться! Камни поднимаются и замирают в положениях, исключающих всякое понятие о равновесии. Они словно растут, раздуваются.
Еще мгновение, и их оболочки лопаются. Из трещин выползают тонкие оранжевые нити с зелеными коготками на концах. Они тянутся к ногам Илма, а тот ничего не замечает, погрузившись в планы строительства плота.
— Буфи! — кричу, указывая на опасность.
Биолог, словно очнувшись, несколько секунд глядит себе под ноги, а затем высоко подпрыгивает, бежит от воды. Оранжевые щупальца, лишившись добычи, обиженно извиваются.
Илм, запыхавшись, приваливается к стволу дерева и глубокомысленно изрекает:
— Никогда не надо забывать о коварстве сельвы!
Я понимаю, что ситуация совсем не подходящая, но ничего не могу с собой поделать и начинаю смеяться. Буфи непонимающе смотрит на свои разодранные сапоги и вдруг тоже заливается мальчишеским смехом.
Мы поднимаем свои вещмешки и идем вдоль реки. Теперь мне почему-то кажется, что еще придут дни, полные радости и света.
Они придут, не могут не прийти.
Капрал Пихра
Они придут, не могут не прийти.
Преследователи не бросят просто так свою добычу.
В ветвях удобно, но сыро. Маленькие жучки точат кору. В ушах стоит хруст, будто тысяча сладкоежек дорвалась до запасов вафель. Тоненькие салатовые змейки скользят по лианам, посматривая на меня рубиновыми бусинами глаз. Двухголовый тарантул поймал гигантскую саранчу. Поднимается суматоха. Головы не поделили добычу, и одна из них пытается укусить другую. Ну прямо, как мы…
Серая тень проносится над поляной и скрывается в листве. Успеваю заметить лишь загнутые желтые когти и длинный чешуйчатый хвост.
