Андрe Лори - Через океан
И действительно, случай для этого представлялся. Transit Company, напуганная опасностью, грозящей ее акционерам благодаря такому конкуренту, предложила войти в сделку. Эбенезер не хотел даже слышать об этом.
Он объявил, что у него хватит сил закончить свою трубу и нет желания работать для других.
Что касается Раймунда, то он не сомневался в успехе, если только трансатлантическая труба не получила никаких повреждений. Но сколько неведомых опасностей грозило ей в течение зимы? Достаточно, чтобы рыба-меч проткнула ее своим носом и образовала маленькое отверстие, которое могло все погубить, несмотря на свою ничтожную величину! При наплыве таких мыслей он дрожал не за себя и не за свою славу, но за своего компаньона и особенно за Магду. Он спрашивал себя, как могла явиться ему такая мысль, и как мог он добиваться ее выполнения? Он говорил себе, что такие опыты можно проделывать лишь имея свое состояние. Он видел Эбенезера уже разорившимся, а Магду — вынужденной обходиться без привычной роскоши, которая так шла к ней…
Но тотчас же, стряхнув все эти печальные сомнения характерным движением плеч, он говорил:
— Что за беда! Я буду работать для них от всей души, с такой энергией и мужеством, что в конце концов покорю судьбу!.. А потом мы добьемся успеха!.. Это будет так; я этого хочу!..
ГЛАВА XIV. Победа и ее последствия
Ура! ура! Нефть потоком течет в Val-Tre’gonnec, — на этот раз нет ни ошибок, ни разочарований! Все надежды Раймунда не только оправдались, но были даже превзойдены. Ниагара с неодолимой силой гонит нефть в подводный сифон, эта сила, благодаря узости самой трубы, превращается в скорость и производит неожиданный результат: нефть протекает через Атлантический океан за 6 часов 52 минуты и 8 секунд. Свойство жидкости, которая делает скользкими стенки трубы и тем облегчает передвижение, особенность начальной силы, в одно время и громадной, и постоянной в своем действии, форма и наклон сифона, который так хорошо приспособлен к передвижению тяжелой жидкости, — все эти причины, соединившись вместе, способствуют чуду.
И теперь, когда оно совершилось, когда в нем нельзя сомневаться, когда депеши из Бреста сообщают с часу на час количество нефти, излившейся через трансатлантическую трубу, а бассейны на американском берегу показывают соответствующее понижение своего уровня, теперь каждый находит все это очень простым и с ученым видом возглашает, что иначе и быть не могло. Каким образом нефть, непрестанно гонимая с одного конца сифона, могла бы роковым образом не достичь другого? Она должна бы или разорвать подводную трубу, или течь вперед. Но для первого — нет основания, раз она имеет возможность свободно течь по трубе, как нет причины и к тому, чтобы взрыв пороха разрывал пушку вместо того, чтобы толкать снаряд вперед. К тому же и трансатлантическая труба на деле значительно крепче, чем можно было бы думать на первый взгляд. Помимо того, что она состоит из металлических спиральных полос, тесно скрепленных твердой гуттаперчей, уже море окружает ее муфтой в сорок пять метров толщиной и, производя равномерное давление на все точки ее поверхности, чрезвычайно укрепляет ее. Чудо не в том, что труба выдерживает, — напротив, было бы чудом, если бы она не устояла!.. и так далее.
Так толковали о свершившемся уже факте те лица, которые несколько месяцев тому назад выказывали себя наиболее скептичными относительно проекта. Газеты в особенности сделались лирическими в выражениях своего восторга. Раймунд Фрезоль вдруг стал их героем, или скорее — их божеством. Они посвящали ему биографические статьи, печатали его портреты, из которых ни один не походил на другой, описывали до мелочей все его поступки и жесты, ежесекундно осаждали его, чтобы получить еще новые подробности. Одна статья из «Leviathan-Chronicle» обошла всю американскую прессу. Вот ее содержание: «Секрет окончательного испытания, которое должно быть произведено с трансатлантической трубой, хорошо сохранялся, и все наши собратья были введены в заблуждение известием, распространенным уже нарочно, что это испытание отложено до будущего месяца. Но „Leviathan-Chronicle“ не позволяет вводить себя так легко в заблуждение, когда дело идет о том, чтоб известить о чем-нибудь читателей. Одному из его наиболее деятельных представителей, назначенному для наблюдения за развитием этого громадного промышленного предприятия, удалось в течение двух недель пристроиться при бассейне Far-Rockaway в качестве кочегара и смазчика машин. Великолепно загримированный и переодетый, находясь вполне на высоте своих обязанностей после специального обучения в течение пяти-шести дней, он играл свою роль так хорошо, что никто из окружающих не имел ни малейшего подозрения о его действительном звании. Ему удалось таким образом обеспечить за собой ежедневный доступ к работам, так как прессу и публику сурово удаляли оттуда в восемь часов.
Господа Фрезоль и Куртисс действительно желали бы, по мотивам весьма понятным, без свидетелей приступить к первому опыту, который можно бы назвать своего рода генеральной репетицией, — они хотели бы иметь возможность потихоньку исправить все недостатки своего создания, если бы таковые оказались до публичного, официального испытания. Вчера утром был произведен опыт. Уже несколько дней завод Ниагары находился в действии, бросая в подземную трубу, соединяющуюся с Far-Rockaway, массы нефти, которые можно исчислить в триста тонн в минуту. В свою очередь, инженеры Val-Tre’gonnec'a вблизи Бреста, во Франции, получили приказание пустить в ход свои пневматические машины, чтобы образовать пустоту в подводном сифоне. Результатов этого первого опыта ожидали с живым нетерпением. Смотря по тому, получилось ли бы разрежение воздуха или нет, можно было бы заключить, находится ли сифон в хорошем состоянии или потерпел какое-нибудь повреждение.
Нескольких часов было достаточно, чтобы рассеять все опасения с этой точки зрения. С первого же дня манометры Val-Tregonnec'a стали показывать заметное разрежение, которое на следующий день отразилось уже на манометрах Far-Rockaway; к концу недели оно достигло своего крайнего предела. Тотчас был дан сигнал по телеграфу на завод Ниагары снова пустить помпы в действие, и в тот момент, когда их толчок обнаружился в Far-Rockaway, был отвернут замыкатель подводного сифона. В это же самое время полетела депеша в Val-Tre’gonnec, возвещая о начале работ. Это было в 10 часов 15 минут и 23 секунды утра. Время после полудня прошло в трепетном ожидании. Однако можно было уже предвидеть, что дело пойдет хорошо, так как громадные количества нефти, притекая с завода Ниагары, с чудесной быстротой регулярно ниспадали в трансатлантический сифон. Эта скорость не была еще измерена, но, по мнению рабочих бассейна, нужно было ожидать, что расстояние, отделяющее нас от Бреста, будет пройдено в 12 — 15 часов.
