Валерий Алексеев - Искатель. 1986. Выпуск №5
— В воротах было бы достаточно и Яшина, — заметил я, делая глоток виски. Но Джек не понял всей глубины моего замечания. Он никогда не разбирался в футболе. Впрочем, в музыке тоже. Правда, исправно ходил с нами на концерты, но, пожалуй, делал это лишь из-за той рыженькой, которая потом вышла замуж за нашего профессора. Впрочем, не один Джек был влюблен в нее.
— А теперь представь, что где-то живет способный мальчик, будущий Паганини. Однажды он впервые берет в руки скрипку и неумело извлекает из нее жалкие звуки, напоминающие блеянье шелудивой козы. Его начинают учить, уроки повторяются каждый день, и через какое-то время парень играет уже довольно прилично. Когда он выступает в кабачке, ему кидают в шапку несколько монет. Потом он попадает в хорошие руки, и его учат снова, а если не попадает, то будущий Паганини так и остается плохеньким скрипачом, пиликающим на деревенских свадьбах за бутылку вина. Но ему повезло, и теперь он трудится по многу часов в день, повторяя десять, сто, тысячу раз трудные упражнения — так же, как Пеле по тысяче раз отрабатывает какой-нибудь Удар.
И все это время в коре его головного мозга происходят удивительные процессы, о которых он и не подозревает. Изо дня в день в них записываются, запоминаются те импульсы, которые необходимы, чтобы извлечь из инструмента нужную ноту или послать мяч в угол ворот. При этом самое удивительное в том, что мозг запечатлевает только сигнал, соответствующий самому лучшему, ведущему прямо к цели движению. Это действует закон дарвиновского естественного отбора, по которому выживает лишь самый умелый, самый приспособленный. И когда всемирно известный музыкант выходит под гром аплодисментов на сцену, он несет в своем сером веществе целый склад записанных импульсов — самых действенных, самых проверенных, процеженных через сито многолетнего отбора, и ему остается только открыть дверь этого склада, чтобы водопад звуков хлынул на потрясенную публику!
Маллер откинулся на спинку стула и заговорщицки произнес:
— Переписав эти импульсы на мозг любого человека, мы получим второго гения, ни в чем не уступающего прототипу. Не нужно будет многолетнего обучения, изнуряющих тренировок — ничего!
Он извлек из-под стола потрепанный чемоданчик.
— Вот он, мой аппарат! В нем хранится сейчас мнемограмма талантливого пианиста. Пять минут перезаписи, и человек становится гением! Все дело за тобой.
Я с сомнением посмотрел на Джека. Судя по всему, пить ему не следовало, потому что глаза его блестели, а длинное лицо вытянулось еще больше. Мне вдруг стало смешно.
— И ты предлагаешь испытать аппарат на мне? — засмеялся я ему в лицо. — Ведь тебе прекрасно известно, что я окончил не только университет, но и консерваторию. И именно по классу фортепьяно. Я еще не настолько пьян, чтобы забыть про это.
Маллер всегда был славным парнем. Он ничуть не обиделся, что его заподозрили в мошенничестве, и только пожал плечами.
— Поэтому я и обратился к тебе. Ты лучше разбираешься в музыке. Без тебя я не смогу оценить результат опыта.
Пожалуй, он говорил дельные вещи. Надо было брать быка за рога. В конце концов, риска никакого.
— А потом? — спросил я.
— Когда ты во всем убедишься, — зашептал мне в самое ухо Джек, — мы организуем акционерное общество по производству гениев. Посредственные актеры, бесталанные музыканты, спортсмены-аутсайдеры тысячами кинутся к нам. Мы освободим мир искусства от посредственности. Спортивные боссы отвалят нам миллионы, чтобы только заполучить нового Кассиуса Клея или Пауля Андерсена…
В новогоднюю ночь люди не всегда рассуждают логично, но способность здраво мыслить не совсем еще покинула меня. Я подумал, как изменится судьба человека, внезапно получившего чудесный дар? Не сломается ли вся его жизнь? И будет ли он счастлив, оказавшись выбитым из привычного состояния? Каким станет его мировоззрение, когда он, доселе незаметный маленький винтик нашего общества, вдруг осознает свое превосходство? Что сделает людоед, получив в руки лазерное ружье?
Тут я опомнился. Все это бред, а я философствую.
Джек словно угадал мои сомнения.
— Первую пробу я уже сделал на себе. Видишь? — он указал на свежую ссадину, украшавшую фаланги пальцев его правой руки. — Ах, какой это был удар! Он лежал и смотрел на меня круглыми от ужаса глазами, а потом уполз из комнаты на четвереньках.
Это было для меня новостью. Верзила Маллер прежде не мог обидеть и мухи.
— А ну, давай! — решительно сказал я, ставя локоть на стол. Но борьба длилась недолго. Через несколько секунд моя рука оказалась прижатой к столу.
— Гирями балуешься, — пробурчал я недовольно. Но он только засмеялся.
— Ах, если бы мне снять мнемограмму с чемпиона! Увы, это был паршивый боксеришка, с трудом пробившийся в профессионалы.
Я разозлился. Если все сказанное Маллером правда, буду последним идиотом, отказавшись от игры.
— По рукам! — сказал я. — Что нужно сделать?
— У тебя в гостиной, конечно, есть рояль, — задышал мне в щеку Маллер. — После перезаписи мы оставим твоего избранника возле инструмента, и ты сам во всем убедишься.
Я стал оглядывать зал. За столиками сидели люди — молодые и старые, веселые, грустные или равнодушные. Публика была довольно пестрая, как и обычно в этом ресторане. Любого из них я могу сделать гением.
Что, если выбрать того старичка? Пусть он хоть в старости испытает радость в жизни. Или парня в полосатом свитере? Но он вряд ли захочет покинуть свою девушку. Тогда, может быть, подойдет вон тот унылый субъект, скучающий у окна над порцией дешевого виски? Нет, ему нельзя доверять чудесный дар. Как только у него заведутся монеты, он сопьется. Его сосед по столику жуликоват на вид. Такому подошло бы стать зазывалой у рулетки, а не музыкантом.
— Только не объясняй ему ничего, — бубнил мне в спину Джек. — Скажи просто — научный опыт. В крайнем случае дай ему пять долларов.
Наконец я увидел человека, который был мне нужен. Он был долговязый, как и Маллер, с открытым нервным лицом. Такие люди очень тонко ощущают красоту и радость жизни.
Незнакомец ничуть не удивился, когда мы подошли к нему и не очень внятно изложили свою просьбу. Как ни странно, он согласился на эксперимент. Быть может, наши физиономии показались ему заслуживающими доверия. Он даже отказался от пяти долларов вознаграждения.
Через десять минут мы вошли ко мне в квартиру. Джек извлек из чемодана кожаный шлем со свисающими проводами и водрузил это сооружение на голову нашему гостю. На запястьях он укрепил кожаные браслеты с электродами,
