Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 5
Лоуренс оглядел мужчину от головы до пят — явно не служитель Церкви.
Протянув ему кусок еще теплого ржаного хлеба, Лоуренс с лучшей своей деловой улыбкой произнес:
— Милостыни не будет, боюсь. Я хочу задать несколько вопросов.
При виде хлеба лицо нищего залилось краской. Похоже, он не из тех, кто будет препираться по мелочам.
— Черт подери, спрашивай что хочешь.
Он пожирал хлеб со скоростью, удивившей даже Лоуренса, привычного к обжорству Хоро, затем ухмыльнулся во все зубы.
— Насчет церкви, — пояснил Лоуренс.
— Чего желаешь узнать? Сколько любовниц у настоятеля? Кто отец ребенка, которого недавно родила монашка?
— Это все очень интересно, но нет. Я хочу узнать, сколько хлеба эта церковь печет.
Разумеется, церковь не пекарня. На самом деле Лоуренс интересовался, сколько хлеба церковь раздает нуждающимся. Существовали церкви и монастыри, у которых было настолько плохо с деньгами, что они вообще прекращали этим заниматься, но большинство все-таки раздавали хлеб в зависимости от степени преуспеяния.
И, конечно, получатели этого благодеяния были прекрасно осведомлены о состоянии церковной кухни.
— Хех, давненько меня об этом не спрашивали.
— О?
— Вот раньше — торговцы вроде тебя все время подходили и спрашивали. Хочешь узнать, как идут дела у тутошней церкви, да? Похоже, она сейчас не завлекает людей так, как раньше. Думаю, Господу надо бы получше стараться.
В торговле ходила поговорка: «Смотреть на ноги». Означала она — смотря на противника, нужно не только выискивать его слабые места, но оценивать положение в целом.
Так кому же и смотреть на ноги, как не нищим — людям, которые целыми днями лежат и мимо которых проходят ноги горожан?
Иногда города изгоняли всех нищих сразу, потому что те, кто у власти, боялись, сколько же знают эти люди о состоянии их сундуков.
— Я во многих городах был, но тутошняя церковь лучше всех. Она, может, и не очень много раздает хлеба и бобов, зато они всегда хорошие. Хотя…
— Хотя? — повторил Лоуренс.
Нищий закрыл рот и почесал щеку.
У нищих была своя иерархия. Те, кто находился ближе к входу в церковь, где легче было просить милостыню, знали больше других.
Лоуренс извлек две дешевых медных монетки и протянул нищему.
Тот хихикнул.
— Хотя — епископ раскидывает больше денег в городе, чем хлеба среди нищих.
— Откуда ты знаешь?
— О, я знаю. Когда проезжает его великолепная карета, охрана которой отгоняет нас, я знаю. И если посмотреть, какой мусор они выбрасывают, становится ясно как день, что у них сегодня было на обед. А когда я гляжу, сколько расфуфыренных шишек приходят на этот обед, я знаю, какой важный там гость. Впечатляет, да?
Люди, облеченные властью, не закатывают великих пиров без повода. Поскольку церковь вела дела с Ив — покупала у нее статуэтки, благословляла их и перепродавала втридорога, — подобные пиры должны были быть политическими по природе. Вложение денег, не больше не меньше.
Конечно, Лоуренсу по-прежнему было неясно, чего именно пытается достичь Церковь, но теперь он понимал, что она имеет заметное влияние в Совете Пятидесяти.
«И все-таки…» — думал Лоуренс, разглядывая нищего.
В военное время, когда в город врывался враг, нищих поднимали на копья первыми, и Лоуренс понимал почему.
Каждый из них был как шпион.
— А ты не можешь применить свой ум и знания, чтобы занять более высокое место в обществе? — неожиданно для самого себя спросил Лоуренс.
Нищий покачал головой.
— Не понимаешь, парень, да? Господь сказал: «Блаженны нищие», да? Скажи, у тебя появляется такое теплое, приятное чувство в животе всего лишь от куска хлеба с корочкой да пары медяков? — нищий пристально смотрел на Лоуренса. — А у меня появляется.
Не все мудрецы мира ходили в кожаных одеждах.
Лоуренс чувствовал, что этот человек гораздо лучше олицетворяет собой учение Единого бога, нежели все те, кто сидит в церкви, близ которой он просит подаяние.
— Короче говоря. Я, конечно, не знаю, что ты затеваешь, — продолжил тем временем нищий, — но если попробуешь иметь дело с тутошней церковью, тебя мигом возьмут за ушко да на солнышко. Я только одного торговца знаю, который работал с ними долго, и даже он в итоге наорал на них своим хриплым голосиной.
Лоуренсу не пришлось объяснять, о ком шла речь.
— Торговец статуэтками?
— Статуэтками? Ах да, кажется, он возил несколько таких штук. Он что, твой друг?
— Вроде того. Так… а чем-нибудь еще он торговал? — никакого намека на какую-то побочную торговую деятельность Ив не было, но торговцы частенько укладывали какую-нибудь мелочевку среди основного груза.
Таковы были мысли Лоуренса, однако ответ нищего заставил его глаза удивленно распахнуться.
— А я был уверен, что он торговец солью. Что, разве нет?
Если бы кто-нибудь попросил Лоуренса назвать три самых тяжелых для перевозки груза, он бы ответил не задумываясь: камень для строительства, квасцы для окрашивания тканей и соль для сохранения пищи.
Все эти товары очень плохо подходили на роль побочного приработка.
Взбудораженный, Лоуренс навис над нищим.
— А почему ты так решил?
— Эй, эй, полегче, приятель. Вы что, соперники? Я не хочу влезать в проблемы только потому, что ты задавал мне вопросы, — нищий отпрянул и принялся сверлить Лоуренса настороженным взглядом.
— Прости, — проговорил Лоуренс, вернув самообладание. — Мы не соперники. Я собираюсь торговать вместе с ним.
— …А, и поэтому ты хочешь о нем побольше разузнать, да? Ну, на вид ты хороший парень. Думаю, ты не станешь так прямо врать. Ладно, расскажу.
Лоуренс, как и любой торговец на его месте, был не вполне уверен, стоит ли радоваться тому, что его сочли «хорошим парнем».
С одной стороны, хорошо, что люди рядом с ним не так сильно насторожены; но, с другой стороны, они могут не воспринимать его всерьез.
Нищий издал смешок.
— О, я всего лишь имел в виду, что нас многие торговцы пытаются использовать, но большинство их думают, что они лучше нас. А уж таких, кто с уважением слушает, что я говорю, совсем мало. Это все, что я имел в виду.
Лоуренс был настолько смущен, что чуть было не сказал нищему, что лесть не добавит ему монет.
— А, ну, в общем, это просто, — сказал нищий. — Иногда, когда этот торговец приезжает в церковь, соль высыпается из каких-то щелей в его грузе. Я по запаху чую, это соль для сохранения мяса или рыбы — отличное было бы добавление к какому-нибудь вину. А когда соли нет, вкус не очень. Вот почему я решил, что он торгует солью.
