Игорь Берег - Приказы не обсуждаются
— В самое ближайшее, говоришь? — Симонов тоже потер лицо, сходил к бару и принес несколько баночек тоника. Жадно выпил одну, достал сигарету. Он сейчас не выглядел человеком, только что употребившим пол-литра водки, и совсем не походил на того спивающегося и проворовавшегося штабного офицерика, с которым Евгений когда-то давно сидел в кафе. Ну, да ведь то была игра…
— Торопятся, суки! Ничего, потерпят. А плана у меня, Женька, пока никакого и нет! — он развел руками. — Придется нам его вместе изобретать. Тебе хочется поскорее жену вызволить. Мне — с этой сволочью разделаться. Выходит так, что моя работа перетекает в стадию активных и быстрых действий. Во все детали тебе вникать не обязательно, да и вредно, надеюсь, ты это понимаешь.
Евгений согласно кивнул.
— Ну, так вот. Как тебе себя вести… А точно так же, как и до встречи со мной! Доложишь, что нашел, наблюдал, следил. Я беспечно гуляю в положенное время. Точки, с которых можно меня убрать, ты наметил, осталось только подробнее их осмотреть и, может быть, оборудовать. Через пару-тройку дней будешь готов к выполнению заказа.
Симонов нехорошо усмехнулся, произнося это слово.
— Но особенно их в свои планы не вводи. А то еще корректировать вздумают.
Евгений подумал, что с того дурака — Ивана Ивановича — станет. Ладно, разберемся.
— И пока никаких больше активных действий не предпринимай. Дай-ка номер твоего хенди.
— Чего? — не понял Миронов.
— Ну, это так здесь сотовые телефоны в просторечии называют, — объяснил Алексей Васильевич и продолжал: — Будь готов к действиям в любую минуту. Я займусь поисками места, где прячут твою жену. Может быть, первым делом ее и освободим.
— Может быть? — возмутился Евгений.
— А вдруг ты, получив супругу, тут же пятки смажешь, и я останусь, как последний осел, без прикрытия? Ну, все, все, шучу опять! — сразу же пошел он на попятную, увидев выражение лица Миронова.
— Простите меня, Алексей Васильевич, но шутки у вас — идиотские! Как вы со мной работать собираетесь, если ни на грамм не верите? Честное слово, если бы не Наташка — тут же плюнул бы и ушел. Разбирайтесь сами с вашими контрабандистами!
— Ну а какие ты хотел бы услышать шутки от старого идиота? — тихо спросил Симонов. — Ведь это только идиот может в моем возрасте ввязаться в подобную авантюру! Нет чтобы сидеть спокойно, по вечерам в гастштете пивко посасывать, да в картишки с такими же пенсионерами по маленькой играть! Не поверишь, я себе тут даже пенсию выхлопотал. Средненькую, но на жилье вполне хватит. А если такую в Союзе получать — так вообще богатеем станешь!
Евгений отметил это «в Союзе», а не «в России». Действительно, стареет Симонов, прошлым живет? Не верится!
— Чего не отдыхалось? — продолжал Алексей Васильевич. — Пропади они пропадом, эти алмазы и те, кто их ворует! Оно мне надо? Ввязался…
Что-то много отчаяния звучало в голосе бывшего спецназовца, а ныне работающего зарубежного агента. Переигрывал Симонов, ох, переигрывал. Так что Евгений смотрел на него безо всякого сожаления и участия к старости. Пусть порезвится, старый конь. Когда пора придет, он борозды не испортит.
Наконец «старому коню» надоело валять дурака и жалеть себя, сирого да убогого. Он, словно выплакавшись вволю, повеселел, взбодрился, только что слезы платочком батистовым не вытер.
— Вот я и говорю, — заявил он. — Надо нам этих сукиных детей так ущучить, чтобы потом их тепленькими Интерполу сдавать можно было.
— А зачем Интерполу? — возразил Миронов. — Что, самим нельзя? Да за Наташку я их!…
— Кровожадный ты, Женька, какой-то! — пожурил Симонов. — Нельзя самим, нецивилизованно это. Все должно быть в рамках закона. Наше дело — во всем разобраться, все их каналы разузнать, а потом все это передать, как говорится, в компетентные органы!
— Это сколько же мы разбираться будем? — возмутился Евгений. — Вы, кажется, забываете, что у них моя жена!
— Да не забываю я ни о чем! — сморщил лицо Симонов, будто откусил от ломтика лимона. — Твоя жена — это наша первоочередная задача. Найдем, освободим и тем самым тебе руки развяжем. И тогда уже возьмемся как следует. Ты меня послушай. Как только тебе позвонят и назначат встречу, тут же быстренько перезваниваешь вот по этому номеру, — он чиркнул несколько цифр на листке из блокнота, — и обо всем докладываешь. Дальше ведешь себя, как я говорил. Не вздумай выслеживать, без тебя специалисты найдутся.
— Это ваш телефон? — спросил Евгений. Он с одного взгляда запомнил номер и на всякий случай, чиркнув зажигалкой, сжег листок.
— Какая тебе разница? Главное — доложить! Можешь говорить по-немецки или по-испански. Не забыл еще языки?
— Да вроде помню, хотя практики маловато было, — признался Миронов.
— В ближайшее время испанский тебе не понадобится. А там посмотрим, — загадочно сказал Симонов. — Ты все понял?
— Все.
— Ну и свободен. Пойдем, я тебя выведу, а то заплутаешь в этих коридорах.
И они вновь примерно с полчаса блуждали в подземельях Готы, пока Симонов не провел своего молодого товарища, теперь уже собрата по оружию, через узкую дверцу у подножия холма, на котором величественно возвышался замок Фриденштайн. Дверца находилась в тихом уголке и была почти скрыта зарослями кустарника. Так что никто неожиданного появления Евгения не заметил. А Симонов с ним не пошел, вернулся в подземелье.
Глава 10
Пауль уже поджидал Миронова, в нетерпении меряя шагами небольшой садик перед домом. Как только Евгений показался в конце короткой улочки, он не удержался, кинулся к нему.
— Куда ты пропал? Почему отключил аппаратуру? Или у них «глушилки» были? Тебя не пытали? Как удалось вырваться? А чем это от тебя пахнет? — посыпались вопросы.
Потом он внимательнее вгляделся в лицо Евгения и понимающе закивал.
— Тебя точно пытали. Или хотели напоить, а потом сбросить в машине с обрыва, как будто несчастный случай. Но ты убежал.
Миронов не мог сдержать улыбки.
— Где ты такой ерунды набрался? В кино, что ли?
— Да! Там всегда так с агентами поступают, когда хотят их устранить.
— Окстись, Паша! — сказал Евгений и почувствовал, что язык у него слегка заплетается. — Какой я тебе на фиг агент? Просто встретил старого приятеля. Посидели с ним малость.
Шнайдер оглядел крепкую высокую фигуру русского и заявил:
— Я понимаю, что для тебя значит «малость»! Меня такое количество алкоголя просто убило бы.
— Не прибедняйся! — обнял его за плечи Миронов. — В тебе ведь половина русской крови. А значит, и устойчивость к водке повышенная.
