Эрл Гарднер - Напуганные наследники
– Хорошо, – сказал судья Грейсон.
Игэн подошел к свидетельскому месту.
– Вы уже под присягой, – предупредил его Касвелл.
Игэн кивнул и сел.
– Приходили ли когда-либо вы к обвиняемой и просили ли ее рассказать о завещании?
– В первый раз я увидел обвиняемую здесь, в тюрьме. До этого я никогда не видел ее.
– Вы никогда не давали ей пятьсот долларов или какую-либо другую сумму, с тем чтобы она напечатала поддельные завещания?
– Нет, сэр.
– Короче говоря, никаких дел с ней вы никогда не имели?
– Совершенно верно.
– И никогда в своей жизни вы ее не видели?
– Нет, сэр.
– Можете приступать к перекрестному допросу, – объявил Касвелл.
Мейсон внимательно посмотрел на свидетеля.
– Знали ли вы, что ваша фамилия указана в завещании Лоретты Трент? спросил он.
Свидетель колебался.
– Отвечайте на вопрос, – сказал Мейсон. – Знали ли вы об этом?
– Я знал, что мне завещается какая-то сумма, но размер ее не знал.
– Следовательно, вы знали, что после ее смерти вы будете довольно состоятельным человеком?
– Нет, сэр. Я не знал, сколько мне завещается.
– Откуда вам известно, что ваша фамилия указана в завещании?
– Она сама мне сказала.
– Когда?
– Три, четыре, а возможно, и пять месяцев назад.
– Вы много занимались кулинарным делом, приготавливая пищу для Лоретты Трент, не так ли?
– Да, сэр.
– Вы использовали большое количество чеснока?
– Да, она любила чеснок.
– Известно ли вам, что чеснок является идеальным средством, чтобы заглушить вкус порошкового мышьяка?
– Нет, сэр.
– Подсыпали ли вы мышьяк в пищу, которую вы готовили для Лоретты Трент?
– О, Ваша Честь, – вмешался Касвелл. – Этот вопрос совершенно к делу не относится. Он оскорбителен для свидетеля, и о нем ничего на прямом допросе не говорилось. Это неправильное ведение перекрестного допроса.
– Я думаю, что это именно так, – постановил судья Грейсон, – если защита не сможет увязать его с материалами допроса. Он справедливо задавал вопросы, получает ли что-либо свидетель по завещанию, но последний вопрос – это уже совершенно другое дело.
– Я хочу показать, что трижды делались преднамеренные попытки отравить мышьяком Лоретту Трент. По крайней мере в одном случае симптомы отравления появились после употребления пищи, приготовленной свидетелем, сказал Мейсон.
Судья Грейсон в удивлении расширил глаза, он подвинулся вперед.
– И вы можете доказать это?
– Да, я могу доказать, – сказал Мейсон, – получив соответствующие показания.
Судья Грейсон отодвинулся назад.
– Возражение снимается, – постановил он. – Отвечайте на вопрос.
– Я никогда не подсыпал никаких ядов в пищу миссис Трент, возмущенно воскликнул Игэн. – Мне ничего не известно ни о каком яде. Я не звал, что ее пытались отравить. Мне известно, что у нее были сильные боли в желудке, мне сказали, что частично причиной этого была острая пища. Поэтому я отговаривал ее от употребления пищи, приготовленной вне дома. Для вашего сведения, мистер Мейсон, я совершенно ничего не знаю о мышьяке.
– Вы знали, что смерть Лоретты Трент вам выгодна, не так ли?
– Одну минутку, – вмешался Касвелл. – Это неправильная интерпретация слов свидетеля.
– Я спрашиваю свидетеля, – пояснил Мейсон, – не понимал ли он внутренне, что выиграет от смерти Лоретты Трент.
– Нет, не понимал.
– Разве вы не знали, что будете лучше обеспечены по сравнению с месячной оплатой?
– Да, конечно. Она сказала мне об этом.
– Тогда выходит, что вы знали о своих выгодах в случае ее смерти?
– Не обязательно. Я потерял бы работу.
– Но она же заверила, что собирается вознаградить вас, с тем чтобы вы ничего не потеряли?
– Да.
– Тогда вы знали, что выгадаете в случае ее смерти?
– Если вы ставите вопрос таким образом, я знал, что ничего не потеряю. Да, знал.
– Теперь скажите, – продолжал Мейсон, – во что была одета Лоретта Трент в эту последнюю поездку?
– Как она была одета? – переспросил Игэн.
– Да.
– На ней была шляпа, пальто, туфли...
– Что еще?
– Надо подумать. На ней было пальто с пристяжным меховым воротником.
– Она его носила?
– Да, я помню, она попросила уменьшить обогрев машины, так как хочет надеть пальто.
– Где вы были?
– В Вентуре.
– Вам известно, что она делала в Вентуре?
– Нет.
– Вам известно, что миссис Трент хотела приобрести там определенную собственность?
– Да. Я знал, что мы едем посмотреть некоторую недвижимость, которую она хотела бы купить.
– У нее была сумка?
– Конечно, была.
– Вам известно, что было в сумке?
– Нет, сэр. Я думаю, обычные вещи.
– Я не спрашиваю вас, что вы думаете. Я спрашиваю о том, что вы знаете.
– Откуда я могу знать, что было у нее в сумке? – удивился Игэн.
– Я спрашиваю вас, не знали ли вы об этом?
– Нет, не знал.
– Вы не знаете ни одной вещи, которая была у нее в сумке?
– Ну, я знал, что в сумке был кошелек.
– Не известно ли вам, что в сумке было пятьдесят тысяч долларов наличными?
Свидетель даже привстал от удивления.
– Что?
– Пятьдесят тысяч долларов, – повторил Мейсон.
– Господи, не может быть. Она никогда не носила с собой такой суммы наличными.
– Вы уверены в этом?
– Конечно, уверен.
– Тогда вы, выходит, знаете, чего не было в кошельке?
– Я знаю, что о наличии такой суммы она обязательно рассказала бы мне.
– Откуда вам об этом известно?
– Я знаю миссис Трент.
– Таким образом, можно сказать, что, основываясь на предположении, вы пришли к выводу, что у нее не было с собой таких денег, не так ли?
– Вы справедливо заметили. Мне не известно, были ли у нее с собой пятьдесят тысяч, – ответил Игэн.
– Я так и предполагал, – сказал Мейсон.
– Но я почти уверен, что у нее с собой не было таких денег, – сказал Игэн.
– Разве она не сообщила вам, что собирается потрясти пачкой денег перед носом владельца той собственности? Не говорила ли вам чего-либо примерно в таком духе? – спросил Мейсон.
Игэн колебался.
– Не говорила? – настаивал Мейсон.
– Она сказала мне, что собирается купить там какую-то недвижимость. Заметила также, что владелец сопротивляется, но, возможно, согласится, если она предложит заплатить наличными.
– Вот именно, – улыбнулся Мейсон. – Где вы находились, когда автомобиль подняли из воды?
– Я был там, на месте.
– На дне машины сумки не было, не так ли?
– Нет. Я полагаю, что сумку полицейские в машине не обнаружили. На заднем сиденье машины ничего не было.
– Ни ожерелья, ни пальто, ни сумки?
