Алексей Сережкин - Ученик
Он вздохнул. Других штанов у него все равно не было.
Он натянул их, торопливо завязал шнурки на кедах, в этот момент он осознал, что опаздывает, что в раздевалке никого кроме него нет, повсюду валялись портфели и висела форма, но он остался совершенно один.
Надев майку, он вздохнул еще раз. Она была ощутимо узковата в плечах и ее рукава доходили едва ли до середины предплечья.
Казалось только этим летом на его руках начали расти волосы и ему казалось, что это бросается в глаза и выглядит позорно, они были какого-то черного цвета и каждая девочка, которая посмотрела бы на него, очевидно должна была бы засмеяться и показать пальцем. А ведь там, в спортзале, была Она.
Несколько секунд он старался подтянуть рукава поближе к запястьям, но у него ничего не вышло.
«Ну и ладно. Нашел из-за чего переживать», — сказал он сам себе внезапно. «Ничего это не изменит. Тем более сегодня.»
Постаравшись держаться максимально уверенно, он решительно открыл дверь в спортзал и вошел, прищурившись на мгновение от ослепившего его солнца.
Класс стоял построившись и физрук в новеньком спортивном костюме, который впрочем не скрывал его совсем не спортивного живота, держал в руках классный журнал, уже приступив к перекличке.
Его появление вызвало смешки и тихий шепот, но ни одного слова он не смог различить. Да он и не хотел ничего слышать.
Попросив разрешения стать в строй и выслушав упрек за опоздание, он направился в конец шеренги, стараясь идти ровно и не сутулиться. Искушение посмотреть на Нее было очень сильным, но он шел прямо, не поворачивая головы, выбрав для ориентира баскетбольную корзину в самом конце зала и смотрел, не отрываясь, только на нее.
Смешки и шепот сопровождали его, сейчас он смог бы услышать, о чем говорят его одноклассники, но не хотел. Почему-то он вспоминал прочитанный все-таки роман Дюма и врезавшийся в его память эпизод о том, как приговоренных к отрубанию голов аристократов везли на телеге на Гревскую площадь Парижа к поджидавшей их гильотине. И как над их головами равнодушно сияло солнце, в точности как сегодня.
Свою фамилию, находящуюся во второй трети алфавитного списка, он услышал почти сразу же после того, как встал в строй. Он машинально отозвался и вслед за этим услышал саркастическое замечание физрука:
— Редкий гость к нам сегодня пожаловал, — незамедлительно вызвавшее радостный смех и свист со всех сторон.
Он упрямо стиснул зубы, и когда перекличка закончилась, сел, как и все, на скамью. Он по-прежнему не смотрел по сторонам. Прямо перед носком его потертого кеда плясал солнечный зайчик, отражаемый стеклом приоткрытой форточки, и он зачем-то постарался наступить на него. Зайчик перескочил и как живой замер рядом и он отвел от него взгляд, уставившись в пол.
Ему даже не было интересно сейчас как выглядит Таня, какой у нее спортивный костюм, идет ли он ей и какого он цвета. Краем уха он услышал ее столь знакомый и мелодичный голос, когда шел вдоль шеренги; как физрук сделал паузу, очевидно для того, чтобы внимательней посмотреть на новенькую, произнесшую «Я», но не замедлил шага. В каждом доносившемся до его слуха смешке он искал ее интонации и старался убедить себя в том, что она не смеется над ним. Кто угодно, пусть только не она.
— Итак, сегодня, как мы и говорили на прошлом уроке, — произнес физрук, — повторяю на всякий случай для тех, кто у нас с начала учебного года не нашел времени на то, чтобы посетить урок, мы проведем контрольное занятие.
Мальчики у нас сегодня подтягиваются на турнике, а девочки отжимаются от скамейки.
Что-то екнуло в его груди и он посмотрел на физрука. Тот стоял, горделиво выпятив живот в новом костюме, на шее зачем-то болтался свисток на шнурке.
Шушуканья и смешки прекратились, несколько вздохов прокатилось по сидящему ряду, явно продемонстрировав, что контрольных на сегодня уже достаточно.
— Начнем с мальчиков. Физрук вытащил из своей комнатки, дверь в которую находилась у ближнего к выходу из зала баскетбольного щита, запихнув ногой попытавшийся выкатиться оттуда мяч, стул и положил на него открытый классный журнал. Прямо перед ними, посверкивая металлическими частями, был установлен турник, под которым было постелено несколько гимнастических матов.
Чуть поодаль стояли брусья и почему-то немного покосившийся конь, но сейчас все его внимание было приковано к турнику. Он даже забыл о том, о чем неотступно думал с самой перемены, о том, что неизбежно должно произойти после уроков.
«Как все могло так совпасть?» — спросил он сам себя с тоской.
— Напоминаю, — продолжил физрук. На тройку нужно подтянуться три раза, на четверку пять раз, а на пятерку, — физрук сделал паузу, как будто сам позабыл, сколько нужно подтянуться на пятерку, — семь. Семь раз. И я не сомневаюсь, что вы должны справиться с этим несложным заданием.
В зале стояла тишина. Девочки о чем-то шептались, с интересом ожидая представления, до их отжиманий должно было дойти еще нескоро.
Первым вышел Олег. Олег был у физрука на хорошем счету. Тот всегда ставил Олега в пример, гордо рассказывал о том, что тот занимается в секциях и уделяет много внимания спорту.
«Потому что ни на что другое мозгов не хватает», — всегда думал он в эти моменты. Но сейчас эта мысль даже не пришла ему в голову, когда он смотрел на то, как Олег с веселой улыбкой направляется к снаряду. По виду Олега нельзя было сказать, что он очень переживает из-за возможной двойки по алгебре.
Он отвел глаза и опять уставился в пол. Он настолько остро ненавидел этого человека, что вряд ли смог бы выразить это словами. Он думал о нем настолько часто, что казалось, смог бы с закрытыми глазами воспроизвести его лицо до мельчайших черточек.
Но затем он все-таки поднял глаза и стал смотреть. Олег подтянулся 6 раз и несмотря на то, что извиваясь всем телом, старался поднять подбородок выше перекладины в седьмой раз, это ему не удалось. Когда Олег соскочил на маты, раздались один-два хлопка и вновь воцарилась тишина. Следующий по алфавиту уже шел к турнику, когда возвращающийся к скамейке Олег вдруг поймал его взгляд и какой-то импульс проскочил между ними из-за той ненависти, которая плескалась в глазах Олега.
Он не отвел взгляд. Он не мог видеть мелкие детали с этого расстояния, его очки лежали в портфеле, и это было к лучшему. Олег что-то прошептал, сказав ему что-то губами, но он не смог разобрать точные слова. Да это было и не нужно. Он и так мог сказать, о чем шла речь, поэтому стараясь не щуриться и не приглядываться, он попытался сохранить максимально равнодушный и уверенный вид, несмотря на все то, что плескалось у него внутри.
