Марко Марчевский - Остров Тамбукту
Когда мы поднялись на яхту, капитан попробовал мокрые патроны — ружье не выстрелило.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мой друг Гахар. «Нанай кобрай». Напрасный страх Стерна. На охоте за дичью. Почему не появляется Лахо? Охота на черепах.
I
Между мною и Гахаром завязалась настоящая дружба. Уже на другой день, после первой нашей встречи, он привел к маленькой бухте человек десять туземцев, вооруженных копьями и стрелами. Они остановились у опушки леса и не решались приблизиться к пироге, в которой находились мы с капитаном. Гахар первым собрался с духом, бросил копье и подошел к нам. В награду я дал ему узкий кусок пестрого ситцу. Он повязал им голову и сейчас же отошел к своим товарищам, чтобы показать «драгоценный» подарок. Тогда и они, соблазненные цветистым ситцем, оставив копья в лесу, нерешительно, шаг за шагом, приблизились ко мне. Я дал им по куску ситца. Как они радовались, как щупали пальцами пестрый ситец! И как блестели их глаза!
Гахар несколько раз им повторил:
— Андо — нанай биля (Андо — хороший человек).
Гахар запомнил мое имя. Он попросил у меня папиросу и сказал, чтобы я «сделал огонь». Когда я щелкнул зажигалкой, он с торжеством вскричал:
— Смотрите, Андо делает огонь без дерева! Я ведь вам говорил!..
Но он не посмел прикурить от зажигалки, а предпочел головешку, которую носил с собой. Я дал по папиросе и остальным туземцам. Они столпились у огня, чтобы прикурить.
Мистер Смит купил в Александрии докторскую сумку. Сейчас я ее взял с собой, в надежде подлечить рану Гахара. Я показал ему бутылочку с янтарно-желтым риванолом и объяснил, что это «нанай кобрай» — хорошее лекарство. Если он согласится, чтобы я перевязал ему рану на руке, она быстро заживет. К моей радости, Гахар согласился. Я промыл рану риванолом и перевязал. Велел ему утром опять прийти на новую перевязку. У другого туземца была гнойная рана на ноге, которую разъела соленая морская вода, но он решительно отказался от моего лечения.
— Почему? — спросил я его.
— Кобрай уин — лекарство нехорошее, — ответил он.
— Ты откуда знаешь, что нехорошее?
Он промолчал. Гахар, озабоченный, спросил меня, не умрет ли он от моего лекарства. Я уверил его, что он выздоровеет, но мои слова вряд ли его успокоили. Мне показалось, что какая-то тревога продолжала его угнетать.
Я всем роздал по куску ситца. Дикари сразу повязали его кто на голову, кто на руку и ушли в лес, в котором они оставили свое оружие. Капитан, все это время сидевший в пироге и не выпускавший ружья из рук, крикнул:
— Берегитесь, они пошли за своими копьями! В лесу скрываются вооруженные дикари!
— Вы уверены? — спросил я, всматриваясь в лес.
— Я видел! Пока вы разговаривали с этими тут, другие наблюдали за нами, прячась за деревьями. Сейчас они, наверно, нападут на нас. Полезайте скорее в пирогу, и не мешкая, отваливайте.
Но я не послушал капитана и остался на берегу, наблюдая за туземцами. Вскоре они вернулись. У каждого из них под мышкой было по кокосовому ореху и дыне.
— Возьми, — подошел ко мне первым Гахар и протянул крупный кокосовый орех.
Я поблагодарил его от всего сердца и положил орех на песок. Остальные туземцы, один за другим поднесли мне свои подарки, а потом помогли перенести их в пирогу. После этого я простился с ними, сказав, что завтра опять приеду.
— Приезжай, приезжай! — закричали все. — Мы будем тебя ждать.
Когда паша пирога отделилась от берега, по крайней мере пятьдесят вооруженных туземцев вышли из лесу и окружили Гахара и других.
— Вот они! — воскликнул капитан. — Ведь я говорил вам, что в лесу прячутся дикари!..
Почему бы и нет? Они делают то же, что делаете и вы.
— А что я делаю? — удивился капитан.
— Сидите в пироге с ружьем в руках и охраняете меня от них, а они скрываются в лесу, готовые помочь своим, если мы на них нападем.
Плантатор ожидал нас на палубе. Увидев дыни и кокосовые орехи, он воскликнул:
— О, торговля идет хорошо! За метр ситцу — пять кокосовых орехов и столько же дынь. Отлично! — И, иронически усмехаясь, он добавил: — Из вас выйдет хороший торговец, сэр! На Кокосовых островах я продаю ситец в два раза дешевле.
— Это не торговля, — возразил я.
— А что же?
— Обмен подарками.
— Ерунда! — рассмеялся плантатор. Потом, подумав, более мягко прибавил: — Не сердитесь, сэр, я совсем не хочу вас обижать. Торговля повсюду остается торговлей. Но что мы будем делать, когда у нас выйдут весь ситец и ожерелья?
— Будем есть дыни, которые мы сами вырастим, — ответил я.
II
Целую неделю я не видел туземцев из племени бома. Я соскучился по Лахо, по старому Габону. Они, наверно, каждый день ждут меня в устье реки, а может быть, уже решили, что я останусь у их врагов. Нужно пойти повидать их. Ведь я же обещал вернуться к ним...
Однажды утром мы приготовились с капитаном на обычную вылазку. Услышав, что мы пойдем в лес, далеко от залива, Смит заявил:
— И я поеду с вами, сэр. Но с одним условием: я возьму с собой охотничье ружье.
— Возьмите, — согласился я. — Там вы можете стрелять, сколько вашей душе угодно, если моих темнокожих приятелей нет. Но если они там — ни в коем случае.
— Если они там, я не сойду на берег, — прервал меня Смит.
— Почему вы не сойдете? Они не опасны, уверяю вас. Только не стреляйте в их присутствии, потому что они убегут и никогда больше не вернутся. А этого не должно случиться. Может быть, нам придется жить с ними...
— В горах? Я не согласен, — возразил Смит. — Нам не следует оставлять этот залив. Может быть, случайно здесь пройдет какой-нибудь пароход и увезет нас с этого дьявольского острова.
— И я не согласен менять залив и яхту на джунгли, — заявил капитан. — Это будет равносильно погребению.
Смит и Стерн были правы. Племя бома жило далеко от океана. Там не всегда имелась соленая морская вода, и приходилось есть ямс и таро бессольными. Не было и места где купаться: река, протекавшая вблизи селения, была маленькая, в ней нельзя было плавать. Океан — это другое дело. Кроме того, в один прекрасный день, мимо острова и вправду мог пройти пароход и отвезти нас в ближайший порт...
Лахо и его людей не было в устье реки, но кокосовые орехи были в условленном месте. Это обстоятельство мне показало, что они все еще надеются на мое возвращение к ним.
Смит зарядил ружье и пошел в лес. Скоро послышался выстрел, а немного позже — и другой. Смит вернулся торжествующий. Он убил двух птиц — гамрая и банкивскую курицу. Гамрай — очень крупная птица с черными и белыми перьями, а дикая курица, наоборот, меньше наших домашних кур, но очень красивая, с пестрым оперением.
