Юрий Гаврюченков - Кладоискатель и доспехи нацистов
– Кому что, – миролюбиво рассудил компаньон, откусывая проволоку. – Лично мне жить охота, поэтому я не буду переть на рожон. И тебе не советую.
Получалось, что я утратил всякий авторитет. В условиях крайней опасности чмудак принялся думать своей головой.
– Ну что ж, флаг тебе в руки, – сказал я. – Мне не меньше твоего хочется жить, а поскольку есть с кем, то жить регулярно. Для этого нужны деньги. В лесу их не заработаешь, хоть обловись на своей рыбалке. Я остаюсь в городе, буду решать вопросы. Да и Эрика бросать как-то не по-товарищески. Если уж начали работать вместе, надо поддерживать попавшего в беду коллегу.
– У Эрика есть папа с мамой, – поднял на меня глаза Боря, – и любовник в придачу, они ему пропасть не дадут. А у меня – сам видишь. Да и голова она одна. Что, если с плеч долой?
– Вот об этом раньше надо было думать, – напомнил я, – когда без моего ведома находку впаривать поспешили. Слушались бы моих советов, не пришлось сейчас ноги уносить.
– Вперся, так вперся! – горестно вздохнул Боря. – Жизнь не бывает без черных полос.
– Бесспорно, – ответил я. – Но особенно много этих полос случается, когда намеренно создаешь проблемы.
– Ничего не поделаешь, – продолжал гнуть свое подельничек. – Такова жизнь. А черную полосу целесообразнее пересидеть. Я поеду в лес.
– Вольному воля, – заключил я. Штырь мне понравился. Был он увесистый, из каленого прутка-пятерки, и я положил его в карман. – Спорить не буду. Твоя жизнь, тебе решать. Ну, я пошел, закрой за мной дверь.
Боря не возражал, что я скоммуниздил предназначенный под снасть штырь. А мне было нужно его украсть для самоутверждения. Компаньон был так заинтересован в моем уходе, что не осмелился перечить. Он проводил меня до прихожей. Не прощаясь, я поскакал вниз по лестнице. На дверь своей квартиры даже не обернулся. В данный момент делать мне там было совершенно нечего.
Компаньоны по ходу дела отфильтровывались. Оставались друзья. Настоящие. «Вот мы вдвоем, опять у нас потери». Сучья жизнь, чего же вы хотели?! Я хотел, чтобы «Светлое братство» куда-нибудь похерилось. Жить постоянно на нервяке весьма неприятно.
Сев в «Ниву», я вытащил из-за пазухи АПС и положил между сиденьями, прикрыв тряпкой. Таскать на себе здоровенный кусок железа было довольно обременительно. «Стечкин», по сути, это огромный, длинный и тяжелый ПМ с толстой неудобной рукояткой, куда заталкивается обойма с двухрядным расположением патронов. Носить его каждый день в кармане из соображений личной безопасности, как компактный «вальтер», просто нереально. А надо! О безмятежном будущем, когда такая необходимость исчезнет, я мог только мечтать.
По дороге домой я свернул к супермаркету. Ксения оставила список продуктов, которые я должен был купить, коли уж выбрался на улицу. Я припарковал машину на стоянке и вошел в ярко освещенное нутро магазина.
Вообще-то я не фанат шопинга и не принадлежу к числу тех, кто млеет от выбора товаров. Поэтому, навалив съестных припасов в сетчатую тележку и толкая ее перед собой, я побыстрее подъехал к кассе и достал бумажник. Злая тетка-контролер пожирала меня взглядом голодной совы, пока питательный продукт упаковывался в мешочки, а пара небритых синьхуанов толкалась за спиной, вероятно пытаясь слямзить бутылочку спиртного. На них тетка почему-то внимания не обращала.
Я вышел из магазина, нагруженный, как трудяга муравей. Волочить на себе все это было нелегко, и я перся без разбора, ступая прямо по непросохшим лужам, лишь бы поскорее дойти до машины.
– Слышь, земляк, ты не торопись.
Я едва не выронил мешки и остановился. Обращение застигло врасплох. Два магазинных синьхуана в замызганных байковых курточках – зеленой и Красной – приступили ко мне, горя жаждой наживы. Впрочем, жаждали они в конечном итоге выпивки, у алкашей трубы горели, видно было по глазам. Вот и решились на грабеж. Выпасли у кассы богатенького Буратино и вознамерились отобрать пяток золотых монет.
– Деньгами не богат?
Чтобы не быть деревянным мальчиком, я медленно опустил пакеты на землю, попутно осматриваясь в поисках засадного полка. Явных признаков такового не наблюдалось, но у ларьков, стоящих перед маркетом, паслись местные рабы Бахуса, и ближайшая стайка синьоров взирала на нас с нескрываемым интересом, готовая принять участие в дележе добыча.
Становиться добычей не хотелось.
– Нет, не богат, – сказал я, выпрямляясь. Синьхуаны приблизились, сипя испитыми дыхалками.
– А то поделись, мы же видели, – подловил меня маргинал в красной куртке.
– То был оптический обман. На самом деле я гол как бубен.
Черт меня дернул оправдываться, прочно укоренившиеся хорошие манеры дали горькие плоды: подзаборная публика вежливость воспринимает как признак слабости.
– Если найдем, слышь, что с тобой делать? – попробовал раскачать жертву синеносый собеседник.
Его брат по разуму, обладавший значительным телосложением, наверное сдринчавшийся спортсмен, был настроен атаковать. Я же шансов победить не видел. Один удар пудовым кулаком мог пригвоздить меня к инвалидному креслу навечно.
Я молчал, лихорадочно выдумывая способы от них отделаться, за секунду провернув массу вариантов. АПС остался в машине. Можно было отдать синьхуанам все, что они требовали, дойти до «Нивы», вооружиться и отобрать. Гораздо умнее было бы не быковать, а поделиться деньгами и отправиться восвояси. Но, во-первых, разыгрывать труса не хотелось, а во-вторых, не дали. Верткий синьор в красной куртке перешел от слов к делу:
– Что, земляк, стоишь как столб? Давай лопатник.
Я оттолкнул сунувшегося ко мне маргинала. Вспомнил, что в кармане лежит стибренный у Бори штырь.
– Вы просто наглый и невоспитанный тип! – Я зацепил снасть за кольцо средним пальцем и потянул наружу. Штырь придавал уверенности. Какое-никакое, а оружие.
– Серый, дай ему по гыче! – отдал короткий приказ маргинал.
Получивший указание синюшный боец ринулся на меня. Уйти от уличного драчуна было сложно. Пригнувшись, я ткнул его в живот штырем и тут же отлетел, крепко получив по уху собственным предплечьем, которым закрывал голову. Алкогольная анестезия не давала синьхуану почувствовать боль, и он лез на меня, сжав кулаки. Под его кувалду я больше попадать не желал. Имея за плечами богатый опыт в области махача, алконавт бил на вынос. Но отступать было некуда: его шустрый пособник ухитрился зайти ко мне с тыла. Он еще не видел заточки и надеялся на подельника.
Крутнув штырь на пальце, я перекинул его острием назад и с разворота всадил меж ребер маргинала. Удар получился отменный – весь стержень до кулака утонул в грудине синьора. Я отскочил. Кулачный боец, вознамерившийся меня отметелить, вынужден был сменить курс.
