Александр Бруссуев - Прощание с Днем сурка
Стюарт невозмутимо сделал глоток из своего стакана с таким видом, будто в него была налита настоящая сорокатрехградусная амброзия. Отставил тарелку, наклонившись ко мне, и самым грустным голосом, который я когда-либо слышал, сказал:
— Никаких сомнений, что доход этот старик получает отнюдь не от таких вот обедов. Будут нас тут мочить, как однажды сказал ваш президент. Сначала погнав нас подальше, связался со своими компаньонами, узнал некоторую информацию, которая на его взгляд может принести прибыль, пригласил нас сюда, чтобы задержать на некоторое время. Кстати, сколько времени осталось до прихода врачей? Почти час. Значит, мы располагаем только этим временем. Что они хотят с нас поиметь? Деньги в сумке — возможно, сделать нас заложниками — вероятно, в любом случае все, что произошло с нами до этого часа — была лишь репетиция. Сейчас предстоит самое серьезное испытание. И ведь не убежать никуда! Мест этих мы не знаем, да и с нашими легкими недомоганиями скрыться — просто нет никаких шансов.
— Понял, что ты хочешь сказать: встретим граждан бандитов здесь, во всеоружии, так сказать. Досадно, что название места нам этот дед не сказал, а то можно было позвонить, попытаться запросить помощи.
— Подозреваю, что минут через пятнадцать — двадцать, Пит под каким-нибудь предлогом пойдет встречать врача. Может даже запереть нас тут на всякий случай. Хотя он тоже прекрасно понимает, что нам деваться некуда. Сдается мне, подъедут вооруженные люди на машине. Человека три, может четыре, но не больше. Старик-то оценил наше с тобой бойцовское состояние.
Некоторое время мы молча жевали еду, вдруг сделавшуюся пресной. Не хотелось даже попытаться хоть как-то приободриться. Самым большим желанием было закрыть глаза и прошептать: «Родная моя, мне такой странный сон приснился, что можно даже назвать его кошмаром. Как хорошо, что я дома. Как хорошо, что кошмар был лишь только во сне». Но сколько не пытайся жмуриться, мрачная небритая физиономия побитого неголливудской жизнью Джорджа Клуни так же уныло жевала жареный картофель, как и секунду до того. Стюарт, Стюарт, козел ты этакий, как же нам выбраться из этой западни?
— Знаешь что, Стюарт?
Он поднял на меня глаза, но ничего не произнес.
— Сколько себя помню, всегда считал жителей Уэльса самыми сильными боксерами на свете.
Стюарт хмыкнул и сказал:
— А карелы вообще самые упертые люди на свете.
— Правильно. Неужели мы не сможем на характере забороть все эти недоразумения!
— Да легко. Если, конечно, будем использовать наше тайное оружие, которое покоится в сумке.
— О, блин, а про автомат-то я и позабыл. Да это меняет дело в корне!
— Подожди, подожди, пусть наш добрый друг Пит сначала испарится отсюда.
В это время появился старик, будто почувствовав, что мы о нем упоминали. С той же радушной улыбкой он стал приближаться к нашему столу, но, вдруг, остановился, точно поймав какую-то хорошую мысль. Повернулся и вновь скрылся в двери.
— Куда это он? — удивился я.
— Да, наверно, на кухню побежал. Кстати, хорошо, что кухня в другом помещении, — ответил Стюарт.
Ну а Пит тем временем вернулся, сжимая в руках бутыль алкоголя. Скорее всего, самого лучшего на всем побережье рома. И, предваряя наш отказ, проговорил:
— За счет заведения, господины. Хорошая сделка, не грех и выпить по стаканчику.
— Не грех, конечно. Но нам бы сначала с врачом не помешало встретиться, а то рука болит — спасу нет, — проговорил Стюарт.
— Сейчас, сейчас. Вы тут отдохните, а я сам схожу на встречу к нему, потороплю. Сами понимаете, деревня наша маленькая, никто никуда не торопится.
— Ладно, ладно, мы подождем — идти-то нам некуда.
Старик еще раз оглядел нас очень внимательно, прямо как рентгеном просветил, наклеил свою дежурную улыбку и спиной вперед вышел на улицу.
Мы посмотрели из окна, как он прошел куда-то на берег.
— Неужели эти гады на катере приедут? — предположил я.
— Может быть и на катере, только мне кажется, что он просто следы путает. Знает, что мы за ним наблюдаем, сейчас даст круга и присядет где-нибудь в укромном месте для обзора.
Я достал автомат, вытащил и запасной магазин, оставшийся нам в наследство от второго, искореженного дурной пулей оружия. Посчитал ради пущей важности патроны в нем: оказалось четыре штуки. Какие-то нехорошие сомнения стали закрадываться в мою душу, поэтому отсоединил и второй магазин. Он был пуст. Я в большом изумлении поднял глаза на Стюарта, он вопросительно смотрел на меня:
— Ну и как мы теперь воевать-то будем? Это получается на каждого бандита по целому патрону расходовать.
— В принципе, если по двое поставить, то и парочки будет достаточно.
— Забавно. Хорошо, хоть заблаговременно проверить решились. Надо что-то придумывать.
— Стюарт, есть у меня пара мыслей, вернее сейчас возникли. Надо это дело обсудить.
Мы обсуждали недолго: нужно было время на претворение моих идей в жизнь, чем мы и занялись, выбрав каждый себе задачу по способностям. Стюарт подносил материал, ну а я собирал ужасные вещи, которые должны были облегчить наше противостояние с вооруженными представителями криминалитета. Получилось все в лучшем виде. Я осмотрел творение рук своих и остался удовлетворен. Теперь надо было уповать лишь на то, чтоб все это сработало.
— Прямо, как в фильме «Хищник», где добрейший Шварц подготавливает оружия для критики инопланетянина собственноручно, — критически обозрев предстоящую арену наших дебатов с оппонентами, сказал Стюарт.
— Скорее уж, как у Маколея Калкина в «Один дома», — поправил я.
Теперь оставалось только ждать. И уповать на нашу счастливую звезду.
Я подошел к окну и осмотрелся: пусто. Прибежала неизвестно откуда какая-то тощая собака, уселась на дороге и сосредоточенно уставилась в одну, известную только ей, точку. Рядом с ней на куст приземлилась ободранная ворона, покачалась немного на ветке и тоже замерла. Вообще-то правильное название этой птицы я не знал, но выглядела она, как пернатый клоун: клюв был в полтуловища, поэтому она его задрала к небу, чтоб легче было держать, перья топорщились и по своему окрасу создавали впечатление, что эту ворону изловил какой-то хулиган и, несмотря на все протесты, ухватив за лапы, от души вывозил в пыли. Эти два, неведомо откуда взявшихся существа, были, как стражи нашего спокойствия: разлетятся, разбегутся они — значит и нам надо настраиваться на прием гостей, отличающихся буйным нравом и дурными манерами.
— На всякий случай запер дверь в хозяйственном помещении, — сказал Стюарт, тем самым, выводя меня из нехорошего состояния вялой задумчивости.
