Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4
— И что, заснули?
— Не все. Ида дергалась все время, потом, как она сказала, пошла на балкон подышать.
— Раздетая?
— Простынку вроде накинула на себя. А потом сквозь сон и слышу глухой удар. Выскочила, а Ида внизу уже….
— И во сколько это было?
— Не знаю, но люди уже шли на работу. К ней там кто-то подбежал. Скорую вызвали…
— А у Иды с Андреем никакой ссоры не было? Борьбы или драки?
— Да Бог с вами! Над ними одни амурчики летали!
— Но чем же тогда можно объяснить такой странный поступок?
— Я же вам сказала, что она первый раз с мужчиной была. Значит, переживания какие-то. А, может, разочарования. Да еще после наперсточков.
— Да, заварили вы амурную кашу, — Афанасий принялся писать протолок.
Вскоре он уже допрашивал Андрея:
— Скажите, в ваших действиях было что-нибудь такое, от чего девушка решилась на столь безрассудный шаг?
— Этого я не могу сказать, — отвечал высокий, крепкий парень с поцарапанным лицом и надкусанной нижней губой, которую непрерывно облизывал. Его маленькие бегающие глазки то и дело останавливались на Комлеве.
— Почему? — спросил следователь.
— Потому что не вижу связи между моими действиями и ее поступком. Если вы мне это объясните, то тогда я отвечу.
— Это верно. Окончательное слово теперь за потерпевшей. И думаю, что с ее помощью мы уж разберемся, что к чему.
— Вот, вот… Не очень-то ей верьте.
— А чего это у вас лицо исцарапано?
— Бежал к Иде, когда она упала. А там терновник, — ответил, не моргнув, парень.
— А какой рост у вас? — спросил как бы между прочим Комлев. — Метр восемьдесят будет?
— Поменьше немного.
— Ну, ладно. И это занесем в протокол.
Отпустив молодых людей, Комлев извлек из ящика фотокарточки и снова разложил перед собой:
— Хороши чертовки! Так, так, а это что такое?
Один снимок явно выделялся из других Снята просто комната, где на разбросанной постели лежали двое и, судя по резкому, отчетливому отпечатку, было видно, что снизу под Андреем в струнку вытянулась молодая, обнаженная женщина, повернувшая свое лицо в сторону объектива. «Не Марина. И не Ида. Кто же это? И почему это фото оказалось вместе с другими?» — подумал Комлев с какой-то досадой в душе.
Набрал номер больничного телефона. Пригласил врача.
— Извините, это следователь Комлев беспокоит. К вам поступила Аделаида Захарчук. В тяжелом состоянии. Когда с ней можно будет побеседовать? Не ранее, как через неделю? А вы не возражаете, если я эксперта судебного подошлю? Осмотреть надо…
Снова оглядел фотографии:
— А, может, там притон? И они туда под видом моделей девушек заманивают? К сожительству их склоняют? Может, даже Вобликова там наводчица? И такое не исключено. Надо разобраться…
Ровно через семь дней Комлев приехал в больницу. Набросив на форменный китель узкоплечий белый халатик, в сопровождении врача прошел в палату.
— К вам следователь, — показал врач на старшего лейтенанта и прикоснулся ладонью ко влажному лбу Иды. Будто вспомнив про какое-то свое неотложное дело, заторопился вдруг:
— Я ненадолго.
Афанасий положил на тумбочку целлофановый пакет с яблоками, подсел к кровати, на которой лежала бледная, и потому, может, еще более привлекательная черноволосая девушка, как ему показалось, даже с искусственно подведенными синевой глазами. Студентка недоверчиво смотрела на посетителя, моргая пушистыми длинными ресницами. «Несколько спичек на них уложить можно, не подломятся».
— Здравствуйте, Ида. Меня зовут Афанасий Герасимович. Я веду ваше дело. Ну как, на поправку идет?
— Лучше, лучше, — заговорила отрывисто, но громко и четко. — Только имейте в виду, я сама. Объяснить ничего не смогу.
— А у меня есть подозрения, что в этом еще кто-то виноват. Вы так разве не считаете?
— Да, глупость я сотворила. Вот и мучаюсь теперь. Но никто меня с балкона не сталкивал.
— Понимаю, что вам трудно сейчас говорить. И по-человечески сочувствую. И хочу разобраться во всем. Как вы оказались в той квартире? С кем? Что же все-таки произошло? Может, это и трудные вопросы для вас. Но я же хочу, чтобы все было по-честному.
Ида перевела удивленный взгляд с яблочного гостинца на выбившийся из-под сморщенного колпачка халата уголок лейтенантского погона, и неожиданные слезы хлынули из ее глаз.
— Я уже больше не могу, — всхлипывала она. — Я все, все расскажу.
Ее сбивчивые слова стали складываться в единую цельную картину случившегося. После предварительных допросов Ирины и Андрея в рассказе девушки Комлев отметил для себя отдельные существенные расхождения. Ида осуждает себя, что связалась с этой компанией, что легкомысленно порой вела себя перед камерой. Конечно же, тогда надо было сразу идти домой. Но выпитый коньяк, пьяные уговоры Марины, ласковые поначалу слова Андрея повлияли на нее. Она словно погрузилась в необъяснимое доселе ей забытье, а уже позже не было сил кричать, звать на помощь. Да и до кого докричишься через плотно прижатую к ее лицу подушку. Случилось непоправимое…
— Вот вам и друзья. Как же можно было так довериться им? Не буду скрывать. За подобное у нас отвечают по всей строгости закона. Заявление будете писать? — спросил Комлев.
— А как вы считаете? — Ида прониклась явным расположением к этому молодому человеку в офицерской форме.
— Иного и быть не может. Совершено преступление. И от вас теперь зависит, чтобы обидчики получили свое.
— Как начать? Мне никогда не приходилось…
Во второй половине дня Комлев арестовал Андрея, обозначил круг вопросов для экспертов, и когда, наконец, уже под вечер оказался в отделе, в кабинет к нему снова зашла Марина.
— Извините, что без приглашения потревожила. Сказали, Андрей арестован… — тихо села.
— Да, ваш друг под стражей. И вы прекрасно знаете, что было совершено насилие. На известной вам квартире. Думаю, с вами у нас впереди неприятный разговор. Вы ведь соучастник. А для них тоже срок имеется.
— Фантастика! Но я же не под арестом.
— Такой необходимости не вижу. Гуляйте пока.
— На пушку берете! Думаете, дуру нашли. Лапшу по ушам развешали. Это все, извините, вранье. И у меня два свидетеля есть.
— Два сообщника.
— Но ведь доказательства нужны.
— Их много.
— Какие же, позвольте спросить?
— И вот эта фотография в дело пойдет, — он показал снимок Андрея с незнакомкой.
— А Светка-то причем? — вырвалось у Марины.
— Вот этим следствие и займется.
— Я спала. Ничего не видела. Перепила и отключилась. Докажите, что я там вообще вместе с Идкой была.
