Дарья Кузнецова - Боги глубокого космоса (СИ)
Он говорил весёлым тоном, и глаза его смеялись, но я чувствовала, что шутки в этих словах не так уж много.
— Ты меня утешил, — вздохнула я.
— С темнотой всё совсем плохо? — вдруг, серьёзно нахмурившись, уточнил Нил.
— Док вчера дал мне снотворное, так что я даже сумела выспаться, — честно созналась я, потупив взгляд. Чего теперь-то стесняться, после открытия моей самой страшной тайны про пушистого друга Урри!
— Ну вот, а мне сказала, что успокоилась, — проворчал он. — Зачем обманываешь?
— Я не обманываю, — возразила я. — Мне было стыдно признаваться, а док просто застукал меня в кухне среди ночи, и сам догадался.
— Эх ты, бесёнок, — насмешливо проговорил человек, прижимая мою голову к плечу и ласково гладя по волосам.
И опять я почувствовала, что вот-вот начну урчать от удовольствия. Мне было настолько хорошо и спокойно, как бывало, наверное, только в далёком-далёком детстве у папы на коленках; я помню, что постоянно лезла к нему или маме на руки и выпрашивала ласку, и они довольно быстро привыкли. Потом-то я старалась сдерживаться, когда сообразила, что это ненормально. Но всё равно не упускала случая обнять родителей, будучи очень падкой на прикосновения.
А с Нилом всё было ещё и в разы приятнее. Кроме того, похоже, у него была та же самая хватательная болезнь; не просто же так он то и дело норовил меня обнять и прижать к себе.
— Давай ты подумаешь и вспомнишь всё остальное, в чём тебе было неловко признаваться, и сделаешь над собой усилие, поделившись этими ужасами со мной? — с иронией предложил он. — А то мало ли, что ещё всплывёт в неподходящий момент. У нас есть хорошая поговорка: всё тайное когда-нибудь становится явным.
— Да вроде ничего такого не было, — действительно задумалась я. — Я весьма тихое и неприметное существо.
— Это-то и настораживает! — фыркнул он.
На этом месте наша неторопливая идиллическая беседа под умиротворяющее покачивание была прервана голосом Гудвина из старенькой рации на руке человека.
— Нил, где тебя там опять носит?
— Если коротко — в двигательном отсеке, — с явной неохотой отозвался мужчина. — А что? У нас ещё один альдарский корабль? — немного нервно хмыкнул он.
— Ты знал, — ворчливо отозвался командир. — Подтягивайся в рубку. И по дороге зайди к Иле, пусть бегом бежит к доку в медотсек, там у него остальные демоницы из первой партии очнулись все разом.
— Принял, скоро будем, — вздохнул Нил и принялся отстёгивать нас от верёвки.
— Давно хотела задать два вопроса, — опомнилась я. — Во-первых, я никак не могу понять, почему вы «ныряете» и «выныриваете» то полным составом, то всё происходит без участия половины команды.
— Это просто, — махнул рукой мужчина. — По инструкции-то положено всем сидеть в рубке, но по факту Фил с Чаком вполне справляются вдвоём. Поэтому когда у капитана есть настроение всех построить по уставу, и когда эти «все» ничем не заняты, мы толчёмся на мостике всем составом, а когда настроения нет — работают те, от кого там действительно что-то зависит. Так, погоди, сейчас я сниму верёвки, и ты задашь свой второй вопрос, — предупредил он и поплыл вверх. А я, чтобы не терять время зря, принялась стягивать с себя надетые при помощи Нила ремни, и даже довольно быстро с этим справилась.
— Всё, я снова с тобой. Давай свой вопрос, — кивнул мужчина и принялся как-то хитро, через плечо, наматывать на себя верёвку.
— Это ты что делаешь? — озадаченно вытаращилась я на него.
— Чтобы верёвка не путалась, её надо либо аккуратно складывать, либо как-нибудь ещё собирать. Мне так, по старинке, удобнее, — пояснил он. — Давай свой вопрос-то!
— А… Почему ты пользуешься такой странной древней рацией? Я у остальных ничего такого не заметила.
— Тоже ничего сложного, — улыбнулся человек. — У ребят связные чипы имплантированы, а мне нельзя; я же сканер, эта штука создаёт помехи. Я разные модели пробовал, но в итоге выяснилось, что эта — удобнее всего. Ещё есть пара интересных моделей, которые на голову надеваются, но с обеими неудобно в шлеме работать. Готова? Тогда пойдём.
Первым делом мы двинулись в медблок, и застали там довольно забавную картину. Док, окружённый четырьмя альдарками, пытался жестами что-то им объяснить, сопровождая эту пантомиму медленной, по слогам, речью на родном языке. Увидев входящих в помещение нас, Аристотель просиял.
— Иля! Как я рад тебя видеть! Объясни, пожалуйста, этим барышням, что случилось; а то они меня съедят. А я пойду, нам работать надо, — сообщил он и, подхватив Нила под локоть, уволок в сторону выхода.
— Э… Здравствуйте, — вежливо кивнула я сородичам, с настороженным интересом разглядывающим меня.
Определить Дар демона вот в таком, спокойном, состоянии довольно сложно, так что я даже не пыталась. Есть некоторые признаки, характерные для того или иного направления, но по ним тоже не всегда можно угадать. Например, у всех Искусителей великолепнейшие тела и вообще весьма притягательная внешность, но, с другой стороны, не все красивые демоны — Искусители.
Женщины были очень разные. Две совсем молоденьких, примерно моего возраста, или даже младше, очень похожие между собой, — высокие, стройные и изящные, с короткими стильными стрижками, — и жмущиеся друг к дружке; кажется, сёстры. Одна — среднего возраста, со странно коренастой невысокой фигурой и тяжёлым строгим взглядом; некрасивая, но вызывающая непонятную безотчётную симпатию и доверие. И четвёртая чуть старше, с большими выразительными глазами и на мой субъективный взгляд очень красивая, хотя и не вписывающаяся ни в какие каноны. Последняя выглядела самой спокойной, и ответила первой именно она.
— Здравствуй, — кивнула женщина. — Меня зовут Кайтари, можно просто Кай. Где мы находимся и что произошло?
— Очень приятно, я Иля. Наш корабль погиб, мы сейчас находимся на корабле людей, которые нас спасли.
— И отчего же погиб наш корабль? — мрачно поинтересовалась та, что с тяжёлым взглядом.
— Если ты намекаешь на вину людей, то ты неправа, — кажется, излишне резко возразила я. — И, может, мы пройдём куда-нибудь в более удобное для разговора место?
Все согласились, и я, недолго думая, повела женщин в кухню. Хотела угостить их чаем и вообще проявить человеческое гостеприимство, но передумала: если Ная, знакомая с людьми, так пугалась, то представляю, что будет с остальными.
Усадив женщин к столу, я аккуратно опустилась на стульчик и принялась рассказывать то, что знала, чувствуя себя при этом не в своей тарелке. Никогда не любила и не умела выступать перед аудиторией, — защита диплома для меня из-за этого превратилась в проклятье, — но тут особого выбора не было. Поначалу было очень непривычно, что собеседницы смотрят на меня без отвращения и внимательно слушают, а потом я сообразила: они ведь не в курсе всех моих странностей и вообще первый раз меня видят, с чего бы им ужасаться!
