Дмитрий Сапега - Псы революции
А ещё тяготило то, что оставленная им Ромми была беременна. Он же, ничего не сказав, и не предупредив, просто уехал. Он переживал за её судьбу и судьбу своего ребёнка, больше, конечно, последнее. Возможно это происходило потому, что забота о потомстве является своего рода инстинктом выживания и подсознательно Гектор стремился к этому, хотя уже и не питал к Ромми тех нежных чувств, что были раньше. Не было того запала в сердце, что от одной искры её взгляда воспламенялась кровь, а чувство отцовства грело его одинокую душу. Хотелось даже вернуться и забрать их, но женщина не согласится, а забрать одного ребёнка невозможно, по крайней мере, сейчас, а после рождения уже реальней, но куда скиталец и революционер с ребёнком? Он ведь не циркач и бродячий артист, хоть и романтик и авантюрист, но с грудным ребёнком эта дорога будет слишком трудна. Ну, хотя бы маленькую весть, что всё хорошо, живы и здоровы, но ничего не было.
Так и размышлял Гектор, когда одним уже обычным, по-весеннему тёплым вечером, в дверь гаража постучали. Можно было подумать, что это Франк или Лис, которых сейчас как раз не было, но это был не условленный для них стук. Поэтому Гектор насторожился и взял со стола всегда заряженный на всякий случай обрез и подошёл осторожно к двери. Стук продолжался, и гость не собирался уходить, судя по всему. Кто это? Облава? Случайный сосед по гаражу? Дартс? Гектор решил молчать и не открывать, может, уйдёт.
- Гек! Какого чёрта?! - послышался с улицы знакомый голос.
"Эрик?" - мелькнуло в голове у Гектора. Голос был похож на его, обмануться было нельзя.
- Да, открывай уже! - вновь послышался голос Эрика, - давай скорей!
Гектор, повернув ключ в замке, немного приоткрыл дверь, крепко держа её за ручку, а в образовавшийся проём высунул дуло обреза.
- Ого! - воскликнул Эрик, - полегче, друже! Я один и даже без оружия.
Гектор открыл дверь полностью, и Эрик вошёл в гараж. Он значительно похудел и был небрит, но на лице его сияла улыбка.
- Ты стал недоверчив, Гек, - сказал Эрик, обнимая старого друга, - хотя в принципе это не так и плохо, значит, ты уже довольно повидал в жизни.
- Если бы, - отвечал, улыбаясь, Гектор, - сидим тут уже кучу времени без дела. Я, пускаясь в бега, рассчитывал много на тебя, но ты куда-то исчез. Где ты пропадал, дружище?
- О, это целая история! - воскликнул Эрик, сев на старый диван, - я бы сказал даже долгая история, а потому было бы неплохо подкрепиться немного, а то я уже давненько не ел.
- Конечно, - сказал Гектор, выкладывая на стол из холодильника кучу различных съестных припасов, - присаживайся к нашему скромному ужину.
- Не такой уж он и скромный, - отвечал Эрик, - тушёнка, сало и чёрный хлеб! В некоторых местах земного шара о таком можно только мечтать, конечно, не в исламских странах и Израиле, ибо не кошерно и не халяльно, но сытно и питательно.
Эрик ловко открыл консервную банку, быстро отрезал толстый ломоть хлеба и сала, и, соорудив из них бутерброд, стал активно заедать им тушёнку. Гектор, видя, что его друг так сильно занят своим ужином, решил, что ему пока некогда вести рассказ, то начал выкладывать историю собственных похождений. Эрик только успевал кивать головой и что-то восклицать с набитым ртом.
- Собственно говоря, - подытожил свой рассказ Гектор, - ничего особого мы и не успели сделать, помимо скопленного небольшого арсенала, потому хвастать и нечем.
- Кто-то и этого не сделал, - произнёс Эрик, который закончив с ужином, развалился на диване, - хорошо или плохо, правильно или нет, но всё имеет свой результат.
- Какой? - спросил Гектор.
- Ты видишь его вокруг себя, - ответил спокойно Эрик.
- Этот гараж не был моей целью, - возразил Гектор.
- Я не сказал, что это была твоя цель, - произнёс Эрик, - этот гараж лишь промежуточный результат, в цепочке событий ведущий тебя к революции. Да, возможно, это не квартира в элитной новостройке и не престижный внедорожник, но нам не это главное. Лично для меня в твой истории важно то, что ты сделал первый шаг к тому, чтобы перестать быть рабом, но вновь обрести свободу, которой так дорожили наши славные и гордые предки. Ты порвал со спокойной жизнью, пока не окончательно, но я надеюсь, что скоро сделаешь это раз и навсегда. Ты ступил на путь борьбы и мост, что может вернуть тебя назад, к тихой и размеренной жизни, уже горит, а значит, неизбежно скоро рухнет. Ты, конечно, ещё можешь успеть сделать последнюю перебежку по его горящим доскам, и зерно сомнений неминуемо было брошено в твоё сознание и дало свои скользкие корешки. Однако я тут, а значит, скоро мы вырвем его с корнем, и горящий мост рухнет в пропасть вечности, а ты неприкаянным странником и скитальцем продолжишь свой путь свободе Духа и победе революции!
- Я и не ждал другого ответа от тебя, - с улыбкой сказал Гектор, - хотя в глубине души опасался, что ты всё бросил и зажил иной жизнью.
- Ахах, - засмеялся Эрик, - я же говорил, зерно сомнений поселилось в твой душе, но это не надолго. Хотя, в какой-то мере, я действительно всё бросил и жил новой для себя жизнью. Что было до отъезда? Да что-то похожее на твои поиски соратников и товарищей в этом гнилом городе. Нашёл группу из десяти человек, вроде бы все идейные, преданные и верные идеалам национальной революции, но не тут-то было. Знаешь, что сказал апостол Иаков?
- Нет, - несколько недоверчиво глядя на товарища, ответил Гектор.
- Не нужно на меня так смотреть, - воскликнул Эрик, - скоро ты всё поймёшь. Так вот, апостол Иаков в своём послании говорит, что вера без дел мертва. Понимаешь? Нашей вере нужны дела, именно ими проверяется её крепость, а вместе с ней и люди. Десять человек, ведь этого достаточно, чтобы наш среднестатистический город полностью поставить на уши и ввергнуть в хаос, но люди слабы. Они жадны, завистливы, тщеславны, горделивы, трусливы. Нет-нет, да и похвастается какой-нибудь революционер перед тупой дамой, чтобы сразить её наповал своим мужеством. Минутное удовольствие за жизнь и свободу соратников. Тори, так звали одного из нашей бригады, не умел держать язык за зубами, и это погубило его одним из первых. Он охотно хвастал совершёнными поджогами здания суда и участкового пункта милиции, став быстрой добычей системы, теперь гниёт в её застенках. А ведь кого-то уже один страх бродяжнической жизни, в ожидании кары государства, сводит с ума, и выясняется, что ему не по силам жизнь скитальца и изгоя, и стабильная тюремная камера становится такому человеку милей изменчивой свободы. Рокки, после убийства двух постовых милиционеров, скрывался успешно два дня, но после зачем-то сдался, чтобы сесть на двадцать лет. Он оказался не готов жить в постоянном страхе. Что за глупость? Страх испытывают все, это нормально, полный идиот тот, кто говорит, что ему не страшно. Но страхом можно управлять, его можно пересилить, а он не смог.
- Всегда и везде, одно и то же, - произнёс Гектор.
- После трёх успешных поджогов и убийства местной шавки, был схвачен Тори, - продолжал Эрик, - и ладно бы, если бы он только себя подставил, но всех своих соратников. Четверых, из оставшихся девяти, ФСБ задержали уже довольно скоро. Оставшиеся пять перешли на нелегальное положение, мы не использовали телефоны, только рации, покупали дешёвые машины, часто меняли номера со случайных автомобилей на акциях, засечь нас было нереально. Однако после убийства двух постовых милиционеров Рокки не выдержал и сдался сам. Я полагал, что хорошо разбирался в людях, но ошибся, а потому после уже слабо доверял своим товарищам, хотя и не все из них подвели меня. Последним делом стало убийство судьи, после которого я сказал расходиться сразу же из города. Кок пренебрёг этим и был задержан через несколько дней в городе, Эльф застрелился на съёмной квартире в небольшом городке в двухстах километрах отсюда, когда его окружили и предложили сдаться. Ещё один оставшийся на свободе наш товарищ Клей, как оказалось потом, сливал информацию в ФСБ, потому и не вышло у нас великих дел, хотя то, что я не оповещал заранее о планирующихся действиях своих подельников, а сообщал непосредственно перед акцией, впоследствии и спасло мне жизнь и свободу.
- А где скрывался ты? - спросил Гектор.
- В горах, - спокойно ответил Эрик, - был у моджахедов.
- Ты ездил в Чечню? - изумился Гектор, - но как ты попал туда? И почему именно за них решил воевать?
- А за кого ещё в России воевать? - отвечал Эрик, - кто ещё более радикально противостоит российской власти на её территории? Уж точно не националисты и футбольные фанаты, ибо не хлопаньем в ладоши и листовками на митингах меняется власть, но стрельбой и взрывами, без них зажравшиеся ублюдки у власти не уступят своё место.
- Но ведь они мусульмане, и вроде как враги белых европейцев, - сказал Гектор.
- Да, - соглашался Эрик и продолжал, - но они сильнее в настоящее время, намного сильнее, чем наши хвалёные европейцы. Они отстаивают свою свободу и веру с оружием в руках, а белые люди? Что делают они? Медленно спиваются и вырождаются? Не забывай, что для достижения великой цели, никакие жертвы не покажутся нам достаточно большими, и если боевой опыт, полученный в горах, пригодится мне в революционной борьбе, то чем это плохо? Да и какая разница, на чьей стороне сражаться? Главное, что с российской властью, ведь она наш общий враг, а значит, моджахеды - наши союзники.
