Григорий Темкин - Искатель. 1986. Выпуск №1
— Советский летчик, майор Афанасьев, — ответил штурман, оглядывая подходивших партизан.
— Знаем. Точнее, догадываемся. Три дня бегаем за тобой. Почему уходил от нас? — неожиданно спросил он.
— Как от вас? Я уходил от немцев, искал экипаж. И партизан искал. Но никаких ваших следов. Решил, что район очищен карателями.
— Говоришь, никаких? — Он хитро подмигнул окружившим его партизанам. — Спасибо за похвалу. А корзинку с едой почему не взял. Или сытый?
— Какую корзинку? Постой, в избушке у озера? Там же… полицаи были!..
— Это наши люди, хотя и полицаи. Для немцев рыбу ловили, а искали таких, как ты, бедолаг.
— Значит, и я был обнаружен вашими рыбаками?
— Обнаружен был еще раньше. Но ты так ловко уходил. Разве знаешь наши леса?
— Я сибиряк, с детства кедровые орехи, грибы, потом охота. А умение ориентироваться в любых условиях — это моя профессия.
— Да, задал ты нам работенку. Я было подумал: не перебежчик ли? И направлялся не к линии фронта, а в немецкий тыл.
— Идти на восток — значит наверняка нарваться на немцев.
— М-да. Если бы ты не связался с этим транспортером, так бы мы за тобой и ходили. А тут слышим — взрыв, стрельба. Чу, думаем, влип наш бегун. Что ж сплоховал? Дал себя немцам обнаружить.
— Я их сам… гранатой.
— Сам?!
— А чего. Разъездились тут. Партизан, думаю, нет, так пусть все равно боятся.
Дружно захохотали партизаны. Только командир остался серьезным.
— Это ты зря. Мы бы этот транспортер сами подстерегли. А твое дело летать.
— Затем вы меня и искали? — догадался штурман.
— А то зачем же? Летчики должны быстрей возвращаться на базу. Это и наша забота.
Через полчаса, сняв с подбитого бронетранспортера пулемет, группа скорым шагом направилась в глубину леса.
— Никого наших больше не нашли? — спросил штурман, стараясь не отстать от командира.
Вместо ответа тот вынул из кармана кусок ржаного хлеба, подал штурману.
— Подзаправься. Путь неблизкий.
Поблагодарив, штурман достал плитку шоколада, протянул ее командиру. Тот даже остановился, понюхал шоколад, прочел надписи на обертке:
— «Красный Октябрь. Москва». Хорошо живете, товарищи пилоты. — И сунул плитку в карман. — Поберегу для ребятишек.
Снова молча шли и шли по лесу, то выходя на какие-то тропы, то опять ныряя в чащобу.
— Ну вот, майор, почти и дома, — сказал наконец командир. — Тут болото топкое, так что шагай след в след. Если оступишься, старайся падать вперед или назад. Справа и слева минировано. Все, тронулись.
Дно предательски пружинило, часто и вовсе уходило из-под ног. Черная вода заливала не только сапоги, но часто захлестывала чуть ли не до пояса.
«Вот, значит, где партизан надо было искать, — думал штурман. — А я — то все по сухому».
Часа через полтора чахлые, искривленные сосенки поднялись выше и стали густеть. Впереди показался настоящий лес, и вскоре все, чертыхаясь и отряхиваясь, вышли на твердую землю.
— Далековато забрались, — опускаясь на землю и стягивая сапоги, чтобы вылить из них воду, устало проговорил штурман.
— Зато надежно, — коротко ответил командир.
— А где же тут лагерь?
— Потерпи. Пересечем этот островок, там еще болотце, глядишь, и дома. Тебя давно ждут.
— Кто ждет? — удивился он. И тут же догадался: — Экипаж? Живы?
— Живы, майор, живы! При мне привели четверых. Трое малость поцарапаны. Ну да заживет.
— Кто? Как фамилии?
— Вот этого не знаю. Пошли. Через пару часов сам увидишь.
Он знал, этот хитрый командир, чем подбодрить совсем обессилевшего штурмана…
Леонид СЛОВИН
ТРОЕ СУТОК, ВКЛЮЧАЯ ДОРГУ…
— Иди к той стюардессе, Денис! К черной! — оперуполномоченный аэропорта кивнул на бортпроводницу у последнего трапа — Она видит, что ты со мной!
Одна из стюардесс — не первой молодости, с ненатурально черной, воронова крыла, копной волос — глянула в это время в их сторону.
Рейс Москва—Бухара, с которым Денисов должен был лететь, в последнюю минуту отменили, шла посадка в аэробус на Ташкент.
— Больше, к сожалению, ничего не могу для тебя сделать. Много желающих улететь..
Они стояли в нескольких метрах от широкофюзеляжного Ил-86. Бортпроводницы — по одной у трапа — быстро проверяли билеты.
— Удачи! — стараясь перекрыть гул очередной шедшей на посадку машины, крикнул оперуполномоченный порта.
Денисов направился к хвостовому трапу. Очередь, не задерживаясь, ползла наверх Снова было тихо. Только в поднятом высоко чреве аэробуса звучала негромкая мелодия. Там не переставая крутили выступление знаменитого ВИА.
— Уголовный розыск? — Глаза крашеной бортпроводницы сразу все поняли.
Денисов показал билет: в последнюю минуту он все же успел пройти регистрацию
— Транспортная милиция. Места не нашлось. Но обязательно нужно улететь. Командировка.
Бортпроводница вызвала кого-то по рации. Затем, не глядя, оторвала контроль.
— Проходите.
Места быстро заполнялись. Свободное кресло оказалось в последнем ряду, у окна. Денисов сел, сложил куртку на коленях. Спортивную сумку забросил на стеллаж при входе
Посадка закончилась, но в самолете ничего не происходило. Табло «ПРИСТЕГНУТЬ РЕМНИ» не зажглось. Сидели молча.
— Туман. — Сосед показал на иллюминатор.
Пелена, недавно едва ощутимая, увеличилась Полоска на краю поля словно растаяла в молочной завесе Над соплом, у иллюминатора, текла невидимая струя тепла — воздух в ней точно плавился.
Денисов развернул куртку, в кармане лежал экземпляр «Отдельного поручения» следователя. Строчки были напечатаны тесно, через один интервал:
«…В ночь на 11 октября с.г. у 2-го пикета 11-го километра Московской ж.д. был обнаружен труп гр-на…»
Денисов пропустил несколько строчек — обстоятельства той ночи были слишком памятны:
«…в возрасте 27 лет, работавший администратором киностудии. Последний утром 10 октября авиарейсом № 691 возвратился в Моему из Бухары, где находился в составе съемочной группы…»
Денисов снова пробежал глазами задание, сунул бумагу в карман.
— Пить хотите?
Бортпроводница, к которой он подходил на трапе, держала в руке подносик со стаканами.
— Спасибо.
Он понял, что спал. Взглянул в иллюминатор. Все вокруг было фиолетовым. На краю горизонта, как кант, тянулась розовая холодная полоска.
