Луи Буссенар - С Красным Крестом
– О сида… это ужасно… мне страшно… я теряю голову.
– Тем лучше… Другие еще больше тебя испугаются.
Повинуясь приказанию, кабил пододвинул свое костлявое лицо. Фрикетта, добросовестно вымазав физиономию и руки кабила, воскликнула:
– Превосходно!
Барка смотрел на свои пылающие руки и, удивленный тем, что не чувствует ни малейшего жара, бормотал:
– Аллах велик! Велик Аллах!
– Да… Аллах велик, и нам надо спешить. Идем!
Готовясь уже переступить порог хижины, Фрикетта остановилась: маскарад не казался ей достаточно полным; она слегка провела губкой по своему платью и по одежде Барки, так что все на обоих вдруг засияло.
– Вот теперь хорошо, – весело заметила Фрикетта. – Теперь скорей!
Она вышла в двери, держа в одной руке губку, а в другой кружку со светящейся жидкостью. Барка следовал за ней, жестикулируя и страшно гримасничая.
Увидав двух пылающих людей, гавасы буквально оцепенели и под влиянием безумного страха повалились на землю. Они, по-видимому, приняли все это за проявление сверхъестественной силы и лежали, охваченные ужасом, который парализовал их движения и языки…
Пленные, превратившиеся в огненные привидения, шли дальше.
Со своим необыкновенным самообладанием Фрикетта подошла к зебу, которого это тоже несколько пугало и который рвался на своей веревке.
Молодая девушка ловко брызнула ему на спину светящейся жидкости, и в миг его охватило как бы яркое пламя.
– Садись на него, Барка, – смело приказала молодая девушка.
Барка послушно взобрался на спину животного.
– Теперь моя очередь!
Одним прыжком Фрикетта очутилась позади Барки на сверкающей спине быка.
Барка отвязал веревку, и испуганный зебу помчался галопом. Гавасы с ужасом смотрели вслед удалявшейся белой женщине, ее слуге и быку, сливавшимся в одну общую огненную массу.
Живой метеор несся в темноте. По инстинкту, свойственному домашним животным, горбун поскакал по дороге, по которой его вели третьего дня гавасы после нападения. Хотя зебу всего один раз прошел по этой тропинке, он теперь бежал по ней, будто она была ему давно знакома.
Часа через четыре этой бешеной скачки горбун остановился с поднимающимися боками, весь взмыленный, на том месте, где тропинка выходила на дорогу, проложенную французскими солдатами.
Фрикетта и Барка были спасены.
ГЛАВА XI
Было еще темно. Отрывистый громкий окрик «Кто идет?» встретил беглецов. В то же время послышался стук поспешно заряженного ружья.
– Друзья!.. Франция!.. – отвечала Фрикетта, легко спрыгивая на землю.
– Подходи, – снова послышался голос часового.
Фрикетта повиновалась приказанию солдата и остановилась в трех шагах от его штыка. Лицо ее, руки и платье продолжали светиться, хотя и не с прежнею силою. Солдат не знал, что сказать от изумления, и испугался почти не менее говасов. Весь маленький гарнизон сбежался и остановился в крайнем изумлении; но командовавший им сержант разразился дружелюбным, веселым смехом.
– Право, я не ошибаюсь… Это мадемуазель Фрикетта.
– Она самая, и со мной Барка и мой зебу.
– Отчего вы пылаете, как жженка?
– Это я придумала средство, чтобы убежать от гавасов, захвативших нас в плен.
– Очень рад, что вижу вас здоровой и невредимой. Эй, двое молодцов, проводите гостей в палатку капитана!
Пять минут спустя Фрикетту и ее спутника приветствовал офицер, удивленный и обрадованный не менее своих подчиненных. По счастливой случайности, этот офицер оказался тем самым, который присутствовал при похоронах капрала Пэпена. Можно себе представить его радость при встрече.
В нескольких коротких фразах молодая девушка рассказала все – нападение, плен, дерево повешенных, приговор, бегство.
– Как это вам пришло в голову такое оригинальное средство? – спросил изумленный капитан.
– Это очень просто устроить. Я употребила раствор фосфора в скипидаре. Обмакнув в него губку, я вымазала себя, Барку, а остальным брызнула на зебу.
– Да! Да! Но все же чрезвычайно остроумно. Не всякому пришло бы в голову подобное средство.
Фрикетта предусмотрительно спрятала в карман пузырек с остатком скипидара. Она намочила им платок, обтерла лицо и приказала Барке сделать то же. Скипидар, улетучившись, унес с собою большую часть фосфора, но все же его оставалось еще достаточное количество, и Фрикетта с Баркой походили на каких-то двух гигантских светляков.
Утром, впрочем, все исчезло. Можно представить себе, какой шум произвел подвиг молодой девушки и сколько приветствий она выслушала.
Однако все это подействовало на нервы молодой девушки, и она чувствовала во всем теле озноб – предвестник приступа лихорадки.
«Правда, мне что-то нездоровится, – думала она. – Быть может, еще доберусь как-нибудь до Андрибы, а уж до Тананаривы никогда не доехать!»
В первый раз, увидав упадок своих сил, она усомнилась в себе, и не без причины. Капитан ласково, приводя самые веские доводы, уговаривал ее отказаться от ее плана, сказав в заключение:
– Самые крепкие люди падают, как мухи, под губительным действием солнца и опасной болезни. Вот нас уже здесь полтораста человек, отправляющихся на поправку из Андрибы в Сюбербиевилль, как неспособных следовать за колонной. И вы думаете, не тяжело это бездействие для нас, военных! Последуйте нашему примеру. Отступите не перед неприятелем, а перед неумолимою болезнью, сокрушающей самых храбрых и сильных.
Фрикетта сдалась, наконец, на его советы и уступила. Не прошло и трех часов после этого, как она слегла в сильном приступе лихорадки. За ознобом последовал бред, тошнота, боль во всем теле. При отряде находился доктор, сам больной, едва державшийся на ногах. Он осмотрел Фрикетту и дал ей хорошую дозу хины.
– Что это еще? – говорила она, бравируя. – Нежничать вздумала, будто время есть на то!
– Что делать, вы платите дань климату. Рано или поздно, вы сами знаете, этого надобно было ожидать… Я предписываю вам полный покой – нравственный и физический… Слышите?
– Да, я повинуюсь вам беспрекословно и благодарю вас от всего сердца.
Ее положили в повозку рядом с Баркой, державшим над ее головой первобытный зонтик, который он смастерил из листьев латании. Кабила крайне удивила болезнь докторши. Грустный, он окружал больную предупредительными неловкими заботами.
Хина произвела хорошее действие, но больной был необходим безусловный покой, как предписывал доктор, а его бедная Фрикетта могла найти только в Сюбербиевилле; дорога же была бесконечно утомительная. Сколько толчков пришлось вынести, пока повозка катилась по этому скорбному пути.
