Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 10
Пиаски кивнул и испустил еле слышный вздох.
– Повседневные расходы на уход за зданиями, свечи, манускрипты, пергамент, куда их переписывать, жалованье пастухам, корм для скота… и это только малая часть. Монастырь занимает важное положение – они должны раз в несколько лет проводить крупные церковные собрания, а это означает большие дорожные расходы. Далее – расходы на содержание важных гостей и женского отделения, потом еще налог, который они платят Папе. А кроме того, они еще вынуждены работать королевской сокровищницей, чтобы король смотрел сквозь пальцы на их независимость. Со всем этим грузом они не смогут долго продержаться.
Конечно, даже монастырь не может существовать в отрыве от внешнего мира. А значит, чтобы продолжать существовать, он обязан подчиняться правилам и законам этого мира. Но, судя по всему, положение монастыря Брондела было еще хуже, чем Лоуренсу казалось.
– За многие годы они накопили огромное богатство, и все благодаря продаже шерсти, так что, очевидно, у них хватает умов, способных подсчитывать прибыли и убытки. И среди них просто не может не быть кого-то, кто желал бы найти разумный компромисс. И все же – их высшие чины едины в своем упорном сопротивлении...
– Ты имеешь в виду, что у них едва ли было бы такое единство без глубокой убежденности?
Человек не может упорствовать до бесконечности, если его не поддерживает какая-то сила. В еще большей степени это относится к группам людей, придерживающихся различных взглядов. Пиаски вряд ли стал бы жаловаться, если бы монастырь объединился всего лишь во имя защиты власти своего повелителя.
В любом монастыре, помимо полусвятых обитателей, посвящающих себя молитвам, есть и те, кто любит богатство. Но несмотря на это, монастырь Брондела демонстрировал абсолютную сплоченность, чем раздражал Альянс Рувика, члены которого этого просто не понимали.
– Думаю, лучше всего их единство объясняется тем, что они приобрели какую-то святую реликвию. Если ее получают верующие, она, естественно, становится для них духовной опорой, которая помогает перетерпеть трудные времена. И если мы поймем, за что же именно они так цепляются, то сможем раздавить их сопротивление одним ударом.
Это был весьма прямолинейный метод атаки. Обратив взгляд на Хоро и Коула, Лоуренс заметил, что они оба пребывают в задумчивости, хоть и делают вид, что безуспешно ищут что-то полезное в пергаменте с перечнем реликвий.
Легендарные кости бога-волка… если это не пустой слух, годный лишь для застольной болтовни, то они идеально укладываются в предположение Пиаски.
– Я считаю, что это хорошая идея, но… все остальные, кто рядом со мной, сомневаются, что монахи способны возложить все надежды на кучку реликвий, которые, по-видимому, все подделки. Впрочем, лично я считаю, что это лишь прикрытие, которым монастырь пользуется.
– Понятно… да, это выглядит разумным.
О костях бога-волка Лоуренс молчал, потому что упоминание вполне могло увести их всех не в том направлении. Ему пришлось бы противостоять могущественному Альянсу Рувика. Настолько могущественному, что даже портовый город Кербе сравниться не мог.
Если он безрассудно позволит втянуть себя в эту мясорубку, ему уже никак не удастся выбраться из нее без серьезных последствий. Коул и Хоро, по-видимому, поняли, о чем он думает, – они вновь опустили взгляды на пергамент.
– Честно говоря, вчера вечером, когда ты ушел, я был так возбужден, что долго не мог уснуть.
Пиаски, сидя на своем стуле, усмехнулся, явно потешаясь над самим собой. Он словно признавался в накопившейся внутри него усталости. И его слова «мы тоже исследовали этот список одному Господу ведомо сколько раз» приобретали теперь новый смысл. Лоуренс представил себе, как Пиаски в глухой ночи втайне от всех тщательно изучает список реликвий при свете свечи.
– Любой ключик, которое поможет нам продвинуться вперед, будет куда чудеснее, чем слово Господне. Снова и снова обшаривать этот список, лишь чтобы убедиться в конце концов, что все это – пустая трата времени… чувство опустошения, знаешь ли, возникает, которое не передать словами. И все же, быть может, я что-то пропустил, а ты найдешь, – с этой надеждой я и передал тебе этот пергамент.
– Прости, что ничем не смог помочь.
И после этих слов Лоуренса двое мужчин улыбнулись друг другу. В отличие от какого-нибудь владельца хлебной лавки, который всю жизнь стоит за прилавком и продает хлеб, торговец, вечно цепляющийся за различные возможности разбогатеть, постоянно мечется между предвкушением и разочарованием. Но торговцы от неудач не падают духом – они продолжают надеяться.
Лоуренса, однако, беспокоило кое-что.
– Можно я задам глупый вопрос?
– Хмм?
– Неужели Альянсу настолько выгодно купить земли монастыря?
Альянс Рувика существовал не для того, чтобы гоняться за мелкими доходами, какие подошли бы торговым домам из мелких городишек. Это была колоссальная организация, владеющая множеством грузовых и военных судов. Если какой-нибудь город вводил пошлины для защиты своих торговцев, Альянс вполне мог надавить на них и заставить отказаться от этой идеи.
Лоуренсу доводилось слышать о множестве больших сделок с участием Альянса Рувика, и все они включали настолько громадные суммы, что ему оставалось лишь думать: «Надо же, как много в мире денег».
Если торговцы из Альянса раз за разом упорно сюда идут, значит, здесь возможны невероятные прибыли. Бродячий торговец вроде Лоуренса даже представить не в силах, сколько знаков окажется в конечной сумме. Какие же деньги здесь можно загрести?
Пиаски почесал нос и улыбнулся; вопрос Лоуренса его явно несколько смутил.
– Если ты спрашиваешь, сколько золотых монет мы выручим, – даже я этого не могу вообразить. Но могу твердо сказать одно: эта сделка будет выгодна очень и очень многим.
– Очень многим?
Лоуренс не удержался от того, чтобы переспросить; слова Пиаски как-то не укладывались у него в голове. В Альянсе было много людей, так что, на первый взгляд, эта фраза вполне имела смысл; однако Лоуренс чувствовал, что за ними кроется что-то другое.
– О да. Ты же примерно представляешь, что мы тут собираемся сделать, да?
– Твой альянс собирается скупить земли монастыря, пока он в бедственном положении, с их помощью перетянуть на свою сторону аристократию и потом влиять на политику страны.
– Именно так. Но если бы мы просто раздали землю аристократам, их расточительность, вера и желание пускать пыль в глаза приведут к тому, что они просто отдадут землю другим церквам и монастырям, и земля просто пропадет. И даже если такого не случится, в будущем она будет делиться на все более мелкие клочки между наследниками, и в конце концов от нее все равно ничего не останется. В общем, ни мы, ни они не выгадают. Именно поэтому в поисках решения призвали меня.
