Медж Мванги - Тени в апельсиновой роще
— Один или двое! — повторил Аль Хаджи. — Пользуешься моей добротой, позволяешь какому-то упрямцу срывать мои финансовые операции!
— Им это даром не пройдет, — пообещал Курия.
— Один или двое! — не унимался Аль Хаджи. — Стоит одному дать поблажку, так всем уже платить неохота.
— Не посмеют, — сказал Курия.
— Тебе же лучше, чтобы не посмели, — зловеще произнес
Аль Хаджи.
— Постой, постой! — закричал Рикардо, едва Курия начал приходить в себя. — Ты что же, даешь этому подонку еще один шанс нас погубить? Какого черта?
Он резко повернулся и ударил Курию кулаком в живот. В то время как Курия согнулся пополам от боли, Рикардо рванул его вниз, так что тот опустился на колени, приставил револьвер к его виску и нажал на курок. Курия повалился на землю как тряпичное чучело.
Выстрел грохнул над поляной, от изумления все присутствующие застыли как изваяния. Охранник похолодел, водитель распахнул рот и привалился к капоту, ловя воздух.
Аль Хаджи точно врос в сиденье «мерседеса»: такого уговора не было...
— Проклятье, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Проклятье!
Рука юркнула за пазуху — там у него был револьвер, — но Аль Хаджи вовремя остановился.
Валявшийся у ног Рикардо Курия пошевелился, зажал уши ладонями. «Погоди, — сказал сам себе Аль Хаджи, — если кому-то влепили в башку пулю тридцать восьмого калибра, то он уж не шевелится». Курия тем временем встал на четвереньки, по-собачьи мотая головой из стороны в сторону. Если бы выстрел был настоящий, мозги бедняги разлетелись бы по лесу.
Аль Хаджи чертыхнулся, бросил сигару за окно, вылез кое-как из машины и заковылял через лужайку к тому месту, где стоял Рикардо.
— Ты что творишь, совсем спятил? — заорал он, но Рикардо, подняв руку, заставил его замолчать.
Курия, ошалев от страха и ничего не соображая, разглядывал башмаки Рикардо и Аль Хаджи. В мозгу его грохотали раскаты грома, тело била мелкая дрожь.
Рикардо протянул огромную ручищу и, ухватив Курию за ворот рубашки, поставил его на ноги.
— Теперь знаешь, как приятно подыхать? — прошипел он, тряся беднягу. — Так что уж подстегни своих парней, хватит бездельничать, пора браться за работу. Мы хотим видеть результаты, понятно?
Курия кивнул. Он только теперь поверил, что все еще на этом свете.
— Жду тебя с докладом в самое ближайшее время! — Рикардо снова встряхнул его для убедительности. — Будешь являться каждую неделю, а не раз в месяц, как прежде. И чтобы навел полный порядок в бумагах. Никаких фокусов, мелких хитростей и прочего дерьма, ясно?
Курия кивнул и даже слегка улыбнулся, теперь уже не сомневаясь, что жив и поживет еще какое-то время.
— Пошел вон, — Рикардо толкнул его в сторону «ренджровера», а сам вместе с Аль Хаджи направился к «мерседесу». Они уселись на заднее сиденье, водитель развернул машину и медленно повел ее в обратном направлении.
Оба молчали. Рикардо, опустив оконное стекло, поглядывал на высоченные деревья, полной грудью вдыхал свежий сель-ский воздух и, судя по всему, пребывал наверху блаженства.
— Славное у тебя тут местечко, — вымолвил он, любуясь видами.
— Особенно хорошо расстреливать здесь всяких людишек в упор, — мрачно пошутил Аль Хаджи.
— Ага, — кивнул итальянец, — и это тоже.
Аль Хаджи буркнул что-то и, задумавшись, уставился в окно. Среди мыслей, будораживших его ум, была и такая: пристрелить сейчас этого макаронника и зарыть в лесу — никто его не отыщет. Однако нельзя забывать, что есть еще Артуро Спинелли, не говоря уже о его крестном отце — Джузеппе Делори. Оба ведь не поверят никаким объяснениям.
— Я думал, ты его пришил, — сказал он итальянцу.
— Мне ничего не стоило это сделать, — отозвался Рикардо.
— Тогда бы я пристрелил тебя, — ровным голосом произнес Аль Хаджи, как бы констатируя факт.
— Я знаю, — не замедлил с ответом Рикардо. «Мерседес» выбрался из леса на пыльный проселок и свернул налево, в сторону апельсиновых рощ, откуда они приехали.
— Я вырос в Вест-Сайде, — сообщил Рикардо.
— Артур сказал, что ты ни разу не покидал Майами, — напомнил Аль Хаджи.
— Это его дело. Пусть говорит, что хочет. — Рикардо закурил сигарету. — Счастливчик Джо был моим личным наставником. Среди прочего он научил меня не сыпать пустыми угрозами. Не говори «Я тебя пристрелю!», а стреляй! Так учил меня Джо. Стреляй, и тогда всякий поймет, что ты слов на ветер не бросаешь. Холостые патроны словно бы созданы для такого дела.
— Полицейского ты отправил на тот свет тоже холостыми? — спросил с ехидством Аль Хаджи.
— Понимаешь, — кивнул Рикардо, — в тот день я спутал холостые с настоящими.
Аль Хаджи пристально поглядел на Рикардо. «Законченный убийца», — подумал он, а вслух сказал:
— Курия этот случай не скоро забудет.
— В этом весь смысл — пусть на всю жизнь запомнит!
Дальше ехали молча. Аль Хаджи раскурил сигару, потом заговорил ровным, хладнокровным тоном:
— Если бы ты со мной сыграл такую шутку, я бы тебя прикончил, — при этом он глядел не на итальянца, а на кон чик своей сигары.
Рикардо невесело ухмыльнулся:
— С тобой я пустил бы в ход настоящие патроны.
Сказав это, он откинулся на спинку сиденья и опять с наслаждением вдохнул чистый воздух. Чертовски приятно снова заняться делом!
Глава 14
Ближайший к «Бакалее Едока» бар был на Кикорок-роуд. К нему с Гровен-роуд можно было попасть по узкому зловонному проулку. Бар был крошечный, грязный, тесный. В нем вечно толклись местные подонки: карманники, побирушки, алкоголики, проститутки.
Иногда по вечерам после изнурительного дня в лавке Ки-мати тащился в горку по проулку и выпивал пару бутылок пива. Он редко пил больше двух бутылок, но если за день особенно уставал или же встречал в баре приятного собеседника, то мог заказать и третью.
Однако в четверг вечером он осушил четыре бутылки. Вся неделя была сплошным кошмаром. Вожак со шрамом снова заявился со своей шайкой в понедельник к закрытию и объявил, что отныне он будет приходить за побором каждую пятницу, ровно в десять вечера — и никаких отсрочек! Для Едока и Ки-мати это означало банкротство. Не на что будет заказывать новые партии товаров, и кончится тем же, с чего они начали, когда Кимати стал компаньоном дяди, — на полках останется лишь пыль и ничего больше.
Вожак предупредил, что если они свернут торговлю и закроют лавку, то гангстеры спалят дом. И чтобы показать, что он не шутит, вытащил револьвер, влепил Софии несколько пощечин, а дядю ударил кулаком в живот.
Дядя Едок, казалось, готов был сдаться.
