Густав Эмар - Текучая Вода
Канадец выслушал эти слова с очевидным нетерпением. Когда отец Сандоваль замолчал, он беззаботно пожал плечами.
— Для чего столько разговоров, — сказал он, — я ваш. Вы требуете слова, я вам даю его. Богу угодно, чтобы вы поставили мне в обязанность исполнить его!
— Благодарю!.. Я надеюсь, повторяю, что не буду вынужденным прибегнуть к вам, однако, мы должны иметь предосторожность на случай, если я должен буду послать к вам лазутчика. Возьмите половину этого золотого кольца. Человек, самый верный с виду, может стать в данный момент изменником. Я сам убедился в этом печальным опытом. Вы последуете только за тем человеком, который предъявит вам другую половину этого кольца, сказав: “Час пришел, учитель ждет”. Вы не зададите этому человеку никаких вопросов — он не сможет вам ответить, так как сам ничего не будет знать. Хорошо ли вы поняли меня? Решено?
— Решено, я понял вас, — отвечал канадец, заботливо пряча половину золотого кольца, данную ему священником. — Имеете ли вы еще какие-нибудь приказания?
— Нет, теперь мы должны расстаться, следуйте за мной.
Они поднялись и вышли из комнаты. После нескольких поворотов канадец очутился на том месте, где лежал Лунный Свет.
Отец Сандоваль сделал последний знак канадцу, напоминая ему об осторожности и удалился.
— Гм! — сказал Сумах, смотря на небо. — Не следует терять времени, если я хочу отдохнуть немного до отъезда.
После этого размышления он растянулся около своего товарища, продолжавшего спать, и не замедлил погрузиться в глубокий сон.
Глава XVI. В дороге
Уже блестящий свет утра лег на верхушки отдаленных гор. Робкие лучи солнца, восходящего словно из сени золотых и пурпурных облаков, рассеяли туман. Испарения поднялись в виде занавеси и обнаружили во всем торжественном величии великолепие пейзажа, в центре которого находилась гасиенда дель Барио.
Направо протянулась цветущая долина, в глубине которой рисовались капризные изгибы Рио Гранде. Налево, среди леса, скал и холмов, украшенных гирляндами зелени, простиралось озеро, поверхность которого, слегка волнуемая свежим утренним ветерком, блестела под лучами солнца. Высокие горы, скалы берега реки с утесами, покрытые зарослями сумаха, красного дерева, пробкового дуба и акажу, окружили эту великолепную водную скатерть. Гармоническое трепетание листьев, осыпанных росой, придавало жизнь этой спокойной и первобытной природе, которой не касалась еще рука человека и которая просыпалась веселою под могучим дыханием Творца.
Между тем, как только нарождающийся день стал разгонять мрак, все уже были на ногах в гасиенде.
Пеоны выводили скот, а всадники лошадей на водопой или искали сухого дерева, чтобы развести бивачный огонь и приготовить завтрак.
Многочисленные гости дона Аннибала отдали своим слугам приказание нагружать мулов, седлать лошадей, чтобы быть готовым пуститься в дорогу по первому знаку.
Граф Мельгоза покинул апартаменты, где он провел ночь, и в сопровождении хозяина направился к первому patio, где ждали его Сумах и его люди, уже находившиеся в седле.
— Как, — выразил удивление дон Аннибал, увидев малочисленную свиту графа, — в такое смутное и беспокойное время вы отважились явиться сюда с таким слабым отрядом?
— Почему же нет? — отвечал равнодушно граф. — Эти шесть человек мне преданы, они старые, привыкшие к огню, солдаты. Да и чего мне бояться? — прибавил он с ироничной улыбкой. — Разве мы не в мире?
— Да, по крайней мере до сих пор. Но долгие войны, как вы сами это знаете, разорили и довели до отчаяния многих. Деревни разграблены мародерами, особенно ненадежна эта граница, постоянно подвергающаяся нападению индейцев. Повторяю вам, сеньор граф, вы поступили очень неосторожно, взяв с собой так мало людей. Если позволите, я дам вам отряд, который избавит вас от всякой опасности.
— Не делайте этого, друг мой, — с живостью отвечал граф. — Я искренне благодарен вам за заботливость, но уверен, что ваши страхи преувеличены.
— Однако… — возразил владелец гасиенды.
— Ни слова более, прошу вас. Вы серьезно досадите мне, если будете настаивать на этом. Впрочем, — сказал он с улыбкой, указывая на канадца, — моя свита получила подкрепление. Итак, прекратим разговоры и прощайте. Извините, что я так грубо оставляю вас, но нам предстоит сделать сегодня неблизкий путь по дорогам и, как вы знаете, очень дурным. Время ехать.
— Так как вы требуете этого граф, то мне остается только пожелать вам счастливого пути и расстаться с вами.
— Прощайте, друг мой, — добавил он, крепко пожимая руку графа. — Надеюсь, что мы скоро увидимся в более приятных для вас и для меня условиях. Что бы ни произошло и какова бы ни оказалась судьба, ничто не может разрушить нашей дружбы.
— Я знаю это и благодарю, — сказал граф, садясь на лошадь. — Готовы вы сопровождать меня, сеньор? — обратился он к канадцу.
— Я давно уже жду вас, сеньор! — отвечал последний грубым, свойственным ему голосом.
Граф с минуту смотрел на него, незаметно улыбнулся и пожал плечами, но ничего не ответил.
Обменявшись последними теплыми словами с доном Аннибалом, он слегка тронул свою шляпу, отдал приказание к отъезду, и маленький отряд выехал крупной рысью из гасиенды.
Всадники, хорошо вооруженные и с ружьями, проехали в порядке через лагерь, расположившийся перед гасиендой, не отвечая на сарказм и насмешки мексиканцев, которые собирались на их пути и отпускали в их адрес очень острые эпиграммы.
Граф важно двигался во главе маленького отряда, не глядя ни направо, ни налево, не обращая внимания на грубые шутки.
Позади него, приблизительно на длину лошади, ехал канадец, невольно размышлявший о своей трудной миссии. Вместе с тем, он испытывал живейшее желание освободиться от компании, в которой находился и к которой не чувствовал никакой симпатии.
Остальные путешественники — в числе шести — были, как сказал граф дону Аннибалу, старые солдаты, храбрые, всецело преданные своему господину, которые по его знаку готовы были убить себя, не думая о мотивах приказания.
Впрочем, во всех этих людях, казалось, была доля важности и чрезвычайной спеси, которая мало располагала к доверию и останавливала всякую фамильярность.
Канадец с первого взгляда оценил своих спутников и храбро выносил скуку в течение всего пути. Он решил подражать им и держаться настороже.
Проехав лагерь, отряд повернул налево и направился к озеру, чтобы проскакать несколько верст по его тенистым берегам.
Мы уже сказали что утро было великолепное, все ликовало в природе. Множество птиц всех пород и цветов, спрятавшись в листве, пело во весь голос. Белки скакали с ветки на ветку, а превосходные олени, напуганные приближением путешественников, прыгали в нескольких шагах от них, в то время как на берегу озера отвратительные аллигаторы беспорядочно купались в грязи с ужасными лягушками, квакавшими безостановочно.
