Владимир Рыбин - Искатель. 1974. Выпуск №5
Может быть, Олег? Нет, не подходит: не оратор. Думать умеет, стрелять умеет, работать умеет, и еще как, а вот говорить не научился. Это ему попортит кровушки: в науке говоруны подчас стоят больше молчальников…
Лучше всего пойти самому. Но это значит оставить трех сосунков, не нюхавших боя, на верную гибель. На почти верную. Бой не любит новичков, как бы храбры они ни были…
Значит, остается Димка. За это время он небось досыта нагляделся на взвод «гостей», поверил в них так, как и сам Старков. А объяснить колхозникам невероятное существование машины, воскрешающей годы войны, пожалуй, сумеет не хуже Рафа.
Но Димка умеет стрелять, а Раф нет. Значит, все-таки Раф?. Старков вышел из сарая, где по-прежнему гудел генератор, может быть, чуть громче, чем следовало бы. Пошел к сторожке. Навстречу ему бежал Олег, обвешанный оружием: карабин Старкова, собственная «тулка», в руке — сумка с патронами. Раф шел сзади, перекинув через плечо двустволку.
— Ловите! — Олег на ходу кинул Старкову карабин, и тот поймал его, ощутив холодную сталь ствола.
Вот когда он вспомнил, что не охотничье это оружие — боевое. И может быть, впереди у них тот самый бой, где он будет очень кстати, этот семизарядный симоновский карабин. А может быть, боя не будет. Старков очень хотел, чтобы его не было…
5
Димка сидел под деревом и ждал. Он уже вдоволь насмотрелся на беспомощно суетящихся эсэсовцев и решил, что дальнейшее наблюдение за ними довольно бессмысленно: ну потолкают машину, ну земли под колеса покидают, веток, хвороста — раньше чем через час им все равно не вылезти. Дурак-водитель затащил тяжелую машину в заведомо непролазную грязь. Небось начальство не наградит его за это Железным крестом. Как там у них делалось? За провинность — на Восточный фронт…
Он усмехнулся: вот она, инерция книжных знаний. Это же и есть Восточный фронт — для них, конечно. Или, вернее, был. Вот так он и выглядел, наверно, осенью сорок второго года. Холодно, дождь моросит, дорога непроходимая, мокрота, лес, болота. Взвод карателей направляется на очередную операцию в близлежащую деревню. Всего второй год войны, они еще самоуверенны, только торопятся. Офицеры покрикивают, подхлестывая и без того надрывающихся в болотной грязи солдат. Ясно: боятся партизан.
Хороши партизаны, внутренне усмехнулся Димка. Три дробовика, если двустволку считать за два, да один карабин — единственно стоящее оружие. Зато у этих четырех стволов при всей слабости их огневой мощи есть одно преимущество — эффект внезапности.
И вдруг Димка ужаснулся ленивой будничности этой, по сути, страшной мысли. Какая, к черту, огневая мощь? Они физики, ученые, а не солдаты. Они сюда работать приехали, а не стрелять. В людей стрелять, в таких же, как он, из плоти и крови, как Олег, как Старков, как их сельские знакомцы. Димка даже представить себе не мог, что придется — сейчас или через десяток минут! — вскинуть ружье, хладнокровно прицелиться, поймав на мушку черный мундир на дороге, нажать на спусковой крючок… Сумеет ли он это сделать: ведь не научили. В тире стрелять по мишеньке с кружочками — учили. А в людей — нет. И ненавидеть не учили. И никто пальцем не тыкал: вот, мол, враг, убей его. Просто врага не было. Живого… А в учебнике истории вдохновения немного: такая-то дата, такое-то сражение — выучить и сдать.
Димка любил смотреть фильмы о войне. Он умел красиво поговорить о методе «ретроспективы» в военной теме, о режиссерских находках, об использовании хроники в сюжетной канве. Но, в сущности, он оставался тем же самым мальчишкой с Можайки, который бегал в «Призыв» на дневное кино «про войну». Так же переживал в душе за героя. Так же рвался за ним в штыковую атаку. Так же вполголоса пел с ним за дощатым столом в землянке.
Все поколения мальчишек когда-то играли «в войну». А потом игра начиналась всерьез, и вчерашние мальчишки уходили на фронт гражданской, Великой Отечественной. А потом кто вернулся — те уж смотрели на своих мальчишек, повторяющих их детство, и думали: не дай бог им пережить с наше…
Димкиному поколению повезло. Вот он, «типичный представитель советской молодежи», успешно закончил школу, учится в университете, подумывает об аспирантуре. Игра «в войну» оставалась для него только игрой.
Ах, не доиграл он в нее, не закончил: мать позвала из окна или школьный звонок прозвенел. Только осталась живой в нем детская страсть к оружию всех систем: бах-бах, Димка, я в тебя попал, падай, чур, не игра!..
Так вот она «чур, не игра», Димка. Все просто в раскладе: вот враг, вот свои — действуй, парень.
А как действовать, если этой зимой путешествовал по ГДР, был в Берлине, в Дрездене, в Ростоке, пил пиво с прекрасными парнями с физфака Берлинского университета, пел «Катюшу» и «Левый марш», и никто не вспоминал о войне, о том, что, может быть, отец Димки сражался против отцов этих прекрасных парней с физфака, — никому до этого дела не было.
А сейчас есть дело, Димка? Вдруг один из черномундирников станет отцом кого-нибудь из тех немецких ребят? Ты сумеешь в него выстрелить, убить его?
Да нет же такой проблемы, нет: это только стык времен, а не само время, это иллюзия реальности, а не живая жизнь. Ой, Димка, не крути хоть сам с собой: это, именно реальность, хотя и вчерашняя. Это враги, Димка, о которых ты знаешь по книгам и фильмам.
И ты будешь стрелять, потому что в семи километрах отсюда люди, не подозревающие, что в их край вернулась война. Ты будешь стрелять ради них, Димка, понял?
Он понял. Он встал и пошел навстречу Старкову с ребятами.
Он знал совершенно точно, что сумеет выстрелить — первым, если понадобится. А там, как говорит уважаемый шеф: все пули мимо нас!
— Ну как там? — спросил его Старков.
— По-прежнему, — сказал Димка. — Где ружьишко?
— Получи, — Олег протянул ему двустволку и сумку с патронами.
Димка деловито откинул стволы, вогнал в них патроны.
— Надо предупредить колхозников, — сказал он. — Пойти должен Раф.
И Старков удивился даже не тому, что для Димки никакой проблемы не существовало (пойдет Раф — и точка!), а тому, как это было сказано: сухо, коротко, обсуждению не подлежит.
И даже Раф не стал по своему обыкновению возражать и ломаться, спросил только:
— А что я им скажу? Они ж не поверят…
— А ты скажи так, чтоб поверили, — объяснил Димка. — И пусть подготовятся к нападению. Мало ли что!.. — Он все же не справился с ролью командира, вопросительно взглянул на Старкова: «То ли говорю?» И Старков кивнул.
— Сюда никого с собой не веди. Надеюсь, помощь не понадобится: боя не будет. А сам останешься в деревне: проследишь за подготовкой к обороне и без паники.
