Яков Волчек - Проводник СРС
— Граждане, граждане! — укоризненно сказал Андрей. — Поверьте, что в этих делах я, хотя, может, и не на сто процентов, но все же разбираюсь. Дайте уж мне руководить служебной собакой.
Он заставил Карая обнюхать последовательно одну за другой почти все ступеньки, а сам при этом внимательно наблюдал за поведением собаки.
— Понимаешь? — спросил он у меня, когда Карай заворчал и натянул поводок.
Я все еще ничего не понимал…
Мы вышли на улицу. Карай потянул. Я думал, что нам, как всегда в таких случаях, придется бежать за ним. Но, вопреки обычаю, Андрей его сдерживал и все глядел по сторонам.
— Куда девался этот Арсен?
— Вот уж не знаю, — сказал я. — Ты лучше объясни, почему это ты так значительно глядел на меня в парадном?
— Почему глядел? — Андрей усмехнулся. — Потому что люди, которые взяли чемоданы, — они даже не заходили в квартиру. Я думал, что тебе это понятно.
— Откуда ты знаешь?
Андрей ответил серьезно:
— Это мне Карай доложил. Они стояли за дверью на лестничной площадке и ждали, пока им вынесут чемоданы.
— Кто вынесет?
— Вот это нам предстоит установить, — уклончиво проговорил Андрей и огляделся по сторонам.
Мы шли теперь мимо зеленого сквера. На нас пахнуло прохладой. За сквером начинались многоэтажные дома, магазины с зеркальными витринами. По асфальту сновали автомашины. Карай рвался вперед, но ему мешал укороченный поводок.
— Да пусти ты его, а то он след потеряет.
— Не потеряет, — возразил Андрей и опять оглянулся.
Мне показалось, что он кого-то ждет. Но кого? Может быть, он вызвал милиционера, который должен усилить нашу группу?
Тот, кого ждал Андрей, появился неожиданно. Из подъезда монументального пятиэтажного дома, стоящего за сквером, вышел Арсен и, слабо, вымученно улыбаясь, направился к нам. И следа не осталось от былой его наглости.
Я думал, что Карай опять кинется на него. Но Карай шел по другим следам и не обратил на этого мальчишку никакого внимания.
— Постойте… — Арсен несколько раз подергал тощей шеей, словно хотел проглотить непомерно большой кусок. — Дальше не ходите, пожалуйста…
— Почему же? — строго спросил Андрей, сдвинув выжженные солнцем брови.
— Я вам все объясню, но зайдемте сначала в этот подъезд. Если меня увидят с вами, это будет нехорошо…
— Пойдем, — угрюмо согласился Андрей. — Ну? — проговорил он, когда мы все оказались в недавно отремонтированном парадном, где пахло мелом и олифой.
— Вас никто не приглашал! — с ненавистью заговорил Арсен. — Вы сами навязались…
— Ты осторожнее выбирай выражения!
Карай уловил угрожающую интонацию в голосе хозяина и глухо заворчал.
— Да, да, да, вы сами навязались! — упрямо повторил Арсен, но отошел все же в сторону — так, чтобы я оказался между ним и собакой. — Вам что надо? Вы хотите сделать приятное моей сестре Еве? Так вы знайте, что если вы найдете эти чемоданы, то ей будет совсем не приятно… — Он облизнул пересохшие губы и с вызовом добавил: — И даже наоборот! Ей будет большое горе, если она узнает, как произошла кража. — Он поднял на нас глаза, в них стояли слезы. — Нету этих чемоданов, и всё! Не у вас украли. А мы с Евой это переживем. Вы в нашу жизнь не вмешивайтесь!
Я смотрел, слушал и удивлялся: вся напускная солидность слетела с Арсена. Перед нами был теперь худенький и жалкий подросток.
— Мальчишка! — гневно сказал Андрей. — Говори же все до конца. Что ты трусишь?
— Я не трус. Мне нечего говорить… И вы меня не оскорбляйте!
— Ну, слушай, я скажу! Ты открыл им дверь и передал из рук в руки чемоданы.
— Ничего подобного! — закричал Арсен.
— Ну, не ври. И знаешь, что самое противное? То, что свои личные вещи ты все-таки предварительно вытащил из чемодана. Пусть страдает сестра!.. Видишь, — Андрей толкнул меня локтем в бок, — он чувствует, что попался, так хочет свою слабость обратить в силу: не говорите, мол, Еве, ей будет горько… Вот его козырь! Папа был жив — его баловали. Как же, наследник! Мать баловала, сестра балует, жизнь за него кладет. Внушили ему, что он гений, — видишь ли, числа в уме множит! А того не видели, что он на всем свете, кроме самого себя, никого не любит. Да еще трус… Ну, говори, в чьи руки ты попался?
Арсен осторожно выглянул на улицу, потом вернулся в подъезд и сел на мраморную ступеньку широкой лестницы. Он упрямо сжал губы и отвернулся.
Меня все это возмутило.
— Вот сообщить бы об этих делах в твою школу!
— Сообщайте.
— И надо бы! Только твою сестру жалко.
— А вы не жалейте. В школе вам скажут, что это их не касается, только и всего…
Он явно наслаждался нашим замешательством.
— Почему это — не касается?
— Школа отвечает за своих учеников… — Он не торопясь закурил и выпустил дым колечком. — Я уже год не учусь. И Ева знает. Так что можете сообщать…
Андрей все теснее сдвигал свои светлые брови, скулы у него шевелились и подергивались.
— Ева бросила свою учебу ради того, чтобы ты учился, — произнес он медленно. — А ты, значит, не учишься?
— Нет. И она знает. После того как она бросила — и я бросил. Сначала ей не говорил — жалко было. А потом она узнала…
— Почему же ты не учишься?
Арсен пренебрежительно фыркнул.
— Если бы я захотел, то лучше всех учился! — сообщил он с таким видом, словно это была установленная и многократно проверенная истина. — Очень мне нужно! Может быть, я подготовлюсь и прямо в вуз поступлю.
— Да, — с горечью сказал Андрей, — ты же гений… Ну, теперь говори, с кем это ты связался.
Арсен снова поднялся, подошел к двери и выглянул на улицу. Вероятно, он увидел там что-то обнадеживающее. На последний вопрос Андрея он не стал отвечать, насмешливо посмотрел на нас и пошел по улице своей развинченной походкой.
— Стой! — приказал ему Андрей. — Вернись!
Мальчишка нагло помахал нам рукой:
— Все, что здесь говорилось, будем считать шуткой, товарищи милиционеры…
— Вернись!
Арсен продолжал идти своей дорогой.
Тогда Андрей снял поводок, и Карай в два прыжка догнал мальчишку. Пес, слегка приподнимая верхнюю губу и показывая клыки, теснил его назад к парадному.
— Возьмите свою собаку! — крикнул Арсен, отступая шаг за шагом. — Возьмите собаку! — Он вернулся в подъезд и злобно взглянул на нас.
— Тебе, видно, очень хочется попасть в милицию за соучастие в краже? — спросил Андрей.
— Нет, не думайте и не надейтесь — вы мне ничего не можете сделать! Я отдал свои вещи, а не чужие. Такой статьи нету, чтобы меня за это судить. Человек имеет право распоряжаться своим собственным имуществом.
