Густав Эмар - Перст Божий
— Это правда. Идите скорей, дон Руис; вы найдете меня на этом самом месте.
— Через пять минут мы с доньей Хесус будем здесь. Охотники обменялись опять рукопожатиями; дон Руис
поворотил лошадь и во весь дух помчался к лесу, в котором на минуту скрылся и затем сейчас же показался оттуда в сопровождении девушки.
Донья Хесус совсем мало знала Твердую Руку. Она видела его в Пальмаре только один раз, но слышала о нем много хорошего, в особенности от своего отца: а потому ей хотелось ближе познакомится с ними.
Твердая Рука поклонился девушке с изысканной вежливостью и успокоил ее относительно состояния здоровья ее матери.
Между тем солнце начинало уже спускаться за горизонт; нельзя было более терять ни минуты, чтобы добраться до асиенды до ночи; все двинулись по направлению к ущелью.
Не успели охотники сделать несколько шагов, как заметили всадника, скачущего во всю прыть. Твердая Рука приказал остановиться, чтобы подождать этого человека, которого он как будто узнал: это был Пепе Ортис.
Твердая Рука нахмурился, опасаясь дурных известий; ему показалось странным, что тот мчался так по саванне, в такое позднее время.
Между тем Пепе Ортис также узнал всадников и спешил J поскорей доехать до них.
— Э-э! Это вы, сеньор Пепе Ортис? — окликнул его Твердая Рука дружелюбным тоном.
— Да, я, сеньор!
— Вы куда?
— В Охо-де-Агуа.
— Как вы неосторожны! Разве можно лететь так одному, по пустыне?
Пепе Ортис лукаво усмехнулся.
— Я сначала сопровождал дона Порфирио Сандоса, которого нашел в Тубаке, но вынужден был вернуться в пресидио.
— А!
— Да. Мне послышались выстрелы, верно, дрались?
— Была серьезная схватка.
— А дон Порфирио?
— Он миновал западню.
— Слава Богу! Так что теперь…
— Он находится в Охо-де-Агуа и через полчаса мы его увидим. Нет ли чего нового?
— Без этого разве я отстал бы от каравана?
— Верно. Что же такое?
— Много чего.
— Хорошего или дурного? Пепе Ортис закачал головой.
— Я сейчас ничего не могу сказать вам,но когда мы приедем на асиенду, вы все узнаете.
— Ладно; я не настаиваю!
Через полчаса Твердая Рука и его спутники были на асиенде, где их ждали с большим нетерпением. Дон Порфирио выбежал к ним на встречу.
— Ну, что? — спросил он с замиранием сердца.
— Я тут, я тут, отец! — вскричала девушка, протягивая к нему руки.
Дон Порфирио снял ее с седла и прижал к своей груди, осыпая ласками; и отец, и дочь плакали от счастья быть опять вместе после стольких страданий.
Как только волнение дона Порфирио немного утихло, он, не выпуская дочь из своих объятий, обратился к Твердой Руке.
— Друг, — сказал он, — ведь это вам я обязан тем, что опять вижу свою дочь?
— Нет, мой друг, — откровенно ответил охотник, — другой, более молодой и счастливый, чем я, освободил ее из рук бандитов и сам возвратил бы ее вам, если бы мы с ним случайно не встретились в саванне.
— Другой, говорите вы? Где же он, дайте его сюда, чтобы я мог выразить ему всю мою радость!
— Вот он! — сказал Твердая Рука, указывая на молодого человека, спрятавшегося сзади него.
— Дон Руис! Сын моего старого друга! Он спаситель моей дочери?!
— Он самый, друг мой!
— Так и должно было случиться! Да будет воля Господня. Руис, сын мой, я вознагражден не по заслугам, видя ваше счастье!
Дон Порфирио прижал к груди обоих молодых людей.
— Хорошо, дети мои, — сказал он в волнении, целуя то того, то другого, — Руис, вы спасли ее, я только одним и могу отблагодарить вас…
— О, отец мой!
— Сын, так как вы теперь действительно мой сын, поцелуйте свою невесту!
Мы не беремся описать все счастье молодых людей при такой неожиданной развязке. Дон Порфирио подошел к Твердой Руке.
— Ну, — спросил его охотник, — теперь мы привели вам беглянку. А здесь что делается? Как чувствует себя донья Энкарнасьон?
— Что мама? — воскликнула девушка.
— После того, как к ней вернулось сознание, она впала в глубокий сон, который еще продолжается.
— Слава Богу! Сведите меня к ней поскорее, отец! Я хочу, чтобы она сразу увидела меня, проснувшись.
— Иди, дитя мое, иди!
— Возвращайтесь скорей, дон Порфирио, — сказал Твердая Рука, — мне надо поговорить с вами!
— В чем дело?
— Сейчас узнаете, торопитесь!
— Я привез важные известия! — сказал Пепе Ортис выступая.
— Я приду сию минуту! — дон Порфирио, скрываясь вместе с дочерью.
Между тем Твердая Рука, дон Руис и Ястреб пошли в залу, где по мексиканскому обычаю стояли уже на столе всевозможные напитки.
Пепе Ортис последовал за ними, но скромно сел поодаль на скамейку, подле двери.
Дон Порфирио возвратился через полчаса; он был сильно взволнован и сейчас же поспешил успокоить своих друзей.
— Все сошло вполне благополучно. Донья Энкарнасьон, проснувшись от горячих ласк дочери, очень обрадовалась, увидев ее; и прежде чем успела сообразить все, что произошло, Хесус так ловко сумела обмануть ее, что она теперь убеждена в своей ошибке, и думает, что ее дочь была с нами во время прохода через ущелье. Значит, с этой стороны нам больше нечего опасаться. Теперь я к вашим услугам, простите, что запоздал!
— Прекрасно, — сказал Твердая Рука, — я в восторге, что дела приняли такой оборот.
— Вы хотели что-то сказать мне?
— Да, кажется, об очень важных известиях.
— В чем же дело?
— Я сам не знаю; но Пепе Ортис, которого мы встретили в саванне, говорит, что он привез важные новости.
— А-а! Он наконец догнал нас, беглец этакий, ведь он скрылся вдруг, не сказав никому ни слова, и погнался за каким-то субъектом. Где же он?
— Я здесь, сеньор! — отозвался Пепе Ортис, вставая и походя к дону Порфирио.
— Что вы хотите сообщить нам, мой друг?
— Весьма важные известия, сеньор!
— О которых вы узнали сегодня?
— Да, ваша милость, когда я поехал за человеком, который мчался за нами.
— О-о! Тут что-то серьезное!
— Мы ничем не можем пренебрегать теперь! — заметил Твердая Рука.
— Что же это был за человек, — спросил дон Порфирио, — и чего он хотел от нас?
— Это был Муньос, сеньор!
— Трактирщик из Тубака?
— Да, он!
— Гм! Я не думал, что он такой прыткий. Тут что-то кроется! Ну, объясняйтесь же, Пепе Ортис, говорите смелее, мы выслушаем вас, только будьте кратки!
— Постараюсь, ваша милость, рассказать вам все в нескольких словах! Час спустя после вашего отъезда из Тубака в пресидио на всех парах влетел всадник. Вдруг его лошадь взвилась на дыбы и затем повалилась замертво на землю, увлекая за собой всадника, всего истерзанного и без чувств; его отнесли в гостиницу. Там он первым долгом осведомился о вас. Узнавши о вашем отъезде, он пришел в такое волнение, что Муньос сильно забеспокоился, а так как, вы сами знаете, он предан вам, то и предложил отправиться вслед за вами и привезти вас с собой. Раненый, конечно, согласился. Муньос сел на лошадь и уехал. Когда он мне сообщил обо всем, я подумал, что не стоит беспокоить вас, что лучше мне самому вернуться в Тубак с Муньосом.
