Мюррей Лейнстер - Ставка
Человек натянул лук. Но он, оказывается, и не представлял, до какой степени ослабел. Сердце прыгало в груди. Лихорадочно блестели глаза. Руки тряслись. Когда он изо всех сил натянул лук, стрела вылетела, задела камень и чудом достигла цели. Она ударилась в крысу.
Но лук был натянут недостаточно сильно, и стрела даже не проткнула ее шкуру. Крыса подпрыгнула, пронзительно заверещала и скрылась. Бесполезная стрела осталась лежать там, куда упала, а человек плакал. Теперь он понимал, что это крыса выиграет партию… и ставку.
И крыса это понимала. Два дня спустя порции пищи и воды подошли к концу. Он долго смотрел на то и другое. Когда у него уже ничего не будет, крыса станет победительницей.
Человек съел хлеб и выпил воду. Он лег. И даже не стал утруждать себя осмотром горизонта, поскольку партия была окончена, и он проиграл. Когда наступила ночь, он не испытывал никаких мучений. Он не чувствовал голода, и даже жажда не донимала его. Голова была совершенно ясной, а сам он спокойным. Конечно, тело было слабым, но резей в желудке не ощущалось. Он лежал и смотрел на звезды. Он предвидел победу крысы, но это его уже не трогало. Он был чересчур слаб, чтобы волноваться.
И тогда он услышал легкий шум и при свете звезд увидел, как что-то движется. Это была крыса.
Он очень долго лежал неподвижно. И сейчас не шевелился. Животное поползло к нему. Человек повернул голову. Крыса остановилась. Присев, она наблюдала за человеком блестящими глазами. Только шелест накатывающих волн нарушал тишину. Человек даже усмехнулся. Крыса ждала, дрожа от нетерпения. Она не знала никакого рациона, она съела больше человека, но ела реже. Все ее изголодавшееся тело требовало пищи. Она тряслась от нетерпения, безжалостного нетерпения кредитора, пришедшего потребовать долг чести!
— Нет, — сказал человек отрешенно. Голос его походил на хрип, но был в нем и оттенок насмешки. — Не сейчас. Проигрывает тот, кто умрет первым. Я еще не умер…
Крыса дрогнула. Когда человек заговорил, она отступила с глазами, горящими от ненависти. Но как только он кончил, она снова поползла к нему. На этот раз продвинулась немного ближе. Остановилась лишь тогда, когда человек пошевелился.
И человек подумал вот о чем. Теперь он, действительно, был очень слаб, но в первые дни на острове из спасенных веревок он наделал пакли. Также у него имелся гвоздь. И он высушил несколько водорослей, которые загорались легче, чем пенька.
Он ударил гвоздем по камню. Выскочила искорка. Крыса отступила. Потом опять, ползком, двинулась к нему. Человек еще раз ударил по камню. Крыса остановилась.
Много раз повторял он свои попытки, прежде чем искра упала на паклю. Он очень устал, раздувая огонь, подбрасывая в него высушенные водоросли и маленькие кусочки дерева, уже давно приготовленные для костра. Это был тот самый огонь, задуманный им когда-то на случай появления корабля на горизонте. Но сейчас он зажег его потому, что крыса была уже в пяти футах, и он слышал, как она задыхается от нетерпеливого желания получить приз за свою победу. Костер разгорелся, и языки пламени взлетели к небу.
Над его головой злобно светились звезды. Но сейчас над островом вставал огромный столб дыма, подсвеченный снизу костром. Забушевал пожар, и пламя тянулось все выше и выше. Языки желтого огня метались над дымом. Они поднимались на пятнадцать, потом на двадцать футов. Они лизали дым, превращая его в светящийся туман.
«Это могло послужить неплохим сигналом», — подумал человек.
Затем ему пришло в голову другое. Если бы он сумел оказаться после смерти в костре, то крысе не удалось бы воспользоваться плодами победы.
«Но это не было бы честно, — сказал себе человек с легким сердцем. — Это было бы шулерством…»
Крыса исчезла. Очевидно, она забралась в какую-нибудь расщелину, чтобы спрятаться от жара и бушующего огня. А костер удвоил свое буйство. Потом начал замирать. Когда наступил рассвет, над пепелищем еще вились струйки дыма.
И снова он увидел крысу.
Но он услышал и грохот якорной цепи. Якорной цепи корабля, с которого ночью заметили огонь и решили, что на каком-то судне полыхает пожар. Они спешили на помощь. Теперь к острову приближалась шлюпка.
Когда человека несли к ней, едва внятным голосом он высказал просьбу. В лодке, как он и пожелал, его положили лицом к удаляющемуся острову. И он увидел крысу еще раз.
Крыса металась по берегу и верещала, как сумасшедшая. Она визжала исступленно. Теперь крыса представляла собой не более чем скелет, покрытый кое-где редкой шерстью. Ярость ее была неописуемой. Ее разочарование неимоверным. Человека унесли, а больше на острове не оставалось никакой пищи.
— У меня… у меня в поясе деньги. Шестьдесят долларов. Я… я проиграл пари.
Он передохнул немного, прежде чем продолжить:
— Я бы хотел купить провизии и оставить ее на острове для этой… крысы. Она выиграла партию, и я… я не хочу плутовать…
Очень осторожно его перенесли на палубу пакетбота. Слабым голосом он настаивал, чтобы ему оказали эту последнюю услугу. Шлюпка вернулась к острову. На месте, недосягаемом для прилива, было оставлено более ста фунтов сухарей. Еще до того как лодка отошла от берега, крыса бросилась на продукты и начала жадно есть.
Об этом сказали человеку. Он слабо улыбнулся… ее накормили… и тотчас уснул.
Потом ему сообщили, что когда остров исчезал на горизонте, крыса все продолжала есть.
Что происходило дальше, человек никогда не узнал. Но у него осталось чувство, что он оплатил ставку в этой смертельной партии.
Перевод с английского: Иван Логинов
