Толмидж Пауэлл - Искатель. 2001. Выпуск №11
- Заходи, Уилл. Тут кое-что произошло.
Уилл вошел, и я закрыл дверь. Мой приятель посмотрел на Де-Костера и снова на меня. Он уловил тревожный подтекст моих слов.
- У тебя неприятности, Стив? Нужна помощь? Как в студенческие годы, да?
- Уилл, Морин исчезла.
Он мигом протрезвел и вытаращил глаза. Мгновение спустя лицо его осунулось.
- Когда это случилось?
- Нынче вечером, - ответил я и торопливо рассказал ему все. Я так тараторил, словно не хотел слышать произносимых мною слов. Де-Костер безмолвно слушал мою сбивчивую речь.
Уилл облизал губы.
- Погоди-ка, дай сообразить. Она позвонила, так? На нее дважды покушались. Когда ты приехал, ее уже не было. Слушай, я не сплю, а? Это все на самом деле?
- Не так уж вы и пьяны, - заметил Де-Костер.
- Я опасался чего-то в этом роде. - Уилл coдрогнулся и плюхнулся в кресло, но тотчас снова вскочил. - То-то я и гляжу, у нее такой вид, словно она страдает бессонницей.
- Когда вы видели ее последний раз, мистер Бэрк?
- Вчера вечером. Мы с Карлой, моей женой, пригласили ее на ужин. Нам показалось, что Морин взвинчена, и мы решили устроить ей вечеринку. Но из этого ничего не вышло.
- Почему?
- Мы с Карлой погрызлись. Такое у нас не редкость. Я уж и не помню, из-за чего началась вчерашняя перебранка… Ах да, Карла забыла заказать столик в клубе «Пингвин». Я должен был позвонить ей днем и напомнить, так она мне заявила. Я, мол, знаю, как она занята и сколько у нее забот. Обычно Морин забавляли наши мелкие пикировки, но вчера она разозлилась и ушла. Сегодня позвонила, чтобы извиниться, сказала, что была не в себе и у нее страшно болела голова.
- А сегодня вы ее не видели?
- Нет. Я спросил по телефону, нужна ли какая- нибудь помощь, но Морин ответила, что хочет отдохнуть денек-другой. Собиралась прилечь и никуда не выходить, разве что в гастроном, да и то под вечер. На том разговор и кончился. По правде сказать, я малость злился из-за вчерашнего. После ухода Морин Карла поставила пластинку и сказала, что была дурой, поскольку обидела Морин, а меня и вовсе хамом обозвала за то, что я, мол, выношу сор из избы. Короче, вечер я провел в клубе, нынче утром поработал малость, а потом отправился лечиться от похмелья. Должен признаться, курс лечения еще не завершен.
- А миссис Бэрк? Виделась ли она с миссис Гриффин?
- Не знаю. Спросите ее.
- Непременно, - пообещал Де-Костер. - Насколько я понимаю, между вашими семьями не только деловые отношения?
- Мы дружим домами, - ответил Уилл. - Иногда я прихожу к Гриффинам, если мне хочется спокойно поесть. - Он оглядел гостиную. - Тут так уютно. Обстановка расслабляет. Не то что у меня дома.
- Часто ли вы захаживаете сюда, когда мистер Гриффин в отъезде? - небрежно поинтересовался Де-Костер.
Ямочка на подбородке Уилла обозначилась резче.
- Слушайте, вы, слуга общества, может, вам нос расквасить?
- А вы пьянее, чем мне показалось поначалу, - сказал Де-Костер. - Или круглый дурак. Отвечайте на вопрос!
Уилл смерил полицейского взглядом и решил, что обмен словами все же предпочтительнее кулачного боя.
- Я не люблю скандалов, - сообщил он и посмотрел на меня. - Это во-первых. А во-вторых, Стив - мой друг.
Я обрадовался, когда он это сказал. И мне было приятно то, как он произнес свою тираду. Потому что, как ни старался я забыть желчные намеки Де-Костера, все-таки он уронил мне в душу капельку отравы.
Зазвонил телефон, и я бросился в прихожую. Звонили Де-Костеру. Он внимательно выслушал собеседника, изредка вставляя односложные замечания и исподлобья поглядывая на меня. Из столовой донёсся звон: горлышко бутылки соприкоснулось с краем стакана. Уилл вступил в сражение со своим похмельем.
Де-Костер бросил трубку. Его лицо сделалось серым. Словно обращаясь к самому себе, он проговорил:
- Пилить тупым ножом куда более жестоко, чем полоснуть скальпелем.
Я схватил его за локоть.
- О чем это вы?
- В морг только что доставили женщину, которая соответствует данному вами описанию.
В этот миг с домом произошло нечто странное. Его стены, казалось, сделались шире, с ужасающей быстротой помчались прочь, и я вдруг очутился в каком-то огромном черном пространстве, где бушевал холодный ветер. Я был совсем один. Лицо Де-Костера вновь обрело четкость очертаний. Я почувствовал, что он крепко держит меня за предплечье.
- Вполне возможно, что они ошиблись, и это не она. Вам придется поехать туда.
Это Морин, подумал я. У них есть ее фотография. Они не могли обознаться. Де-Костер сам сказал, что такую женщину узнать нетрудно.
Я стоял у подножия лестницы, держась за стену и стойку перил. Подняв голову, я увидел тусклый свет на площадке второго этажа. Там горел ночник, там было тихо. Там спал ребенок. Я почувствовал ладонь Де-Костера на своем плече.
- Я вызову сюда нашу сотрудницу, сержанта Элду Даррити. Она молодая, добрая и умеет ладить с детьми. Если девочка проснется, сержант Даррити не растеряется.
Уилл вышел в прихожую. Он слышал достаточно, чтобы догадаться об остальном. Лицо его лоснилось так, словно на него плеснули подсолнечным маслом.
- Стив, я еду с тобой. И позову Карлу, чтобы посидела с Пенни.
- Поехали, - согласился я. - Но Карлу не беспокой.
Я бы предпочел, чтобы в доме была сотрудница полиции. Если Пенни проснется, Карла может начать болтать. С ее языком она вполне способна поведать ребенку о «важном событии».
Сержант Даррити оказалась миловидной брюнеткой, весьма смышленой на вид. Она была крупной крепкой женщиной с удивительно добрым лицом.
Поддерживаемый под руки Уиллом и Де-Костером, я вышел на темную улицу. Мы забились на заднее сиденье патрульной машины, молоденький полицейский в мундире устроился за рулем. В салоне было тепло и сухо. Настырный дождь дробно барабанил по крыше, заливал стекла. «Дворникам» пришлось изрядно потрудиться.
Морг размещался в здании из красного кирпича, к двустворчатым стеклянным дверям вели истертые выщербленные ступени. Внутри горел яркий белый свет. После поездки в темном салоне машины он резал глаза. Де-Костер тихо сказал что-то человеку в халате.
- Пожалуйста, пройдите сюда, мистер Гриффин.
Мы миновали коридор и вошли в какую-то холодную комнату, где по кафельному полу расхаживал молодой человек в белом халате и кедах. На прямоугольном столе лежало прикрытое простыней тело. Молодой человек приподнял край простыни, и я в тысячный раз сделал официальное опознание. Девятьсот девяносто девять предыдущих опознаний я произвел, пока мы ехали в морг.
Человек в белом халате вновь прикрыл простыней мертвое лицо, и я отвернулся. Мне было зябко, но по щекам катились капли пота. Я попытался вспомнить ее смех, но в темном лабиринте памяти всплывал лишь один образ, самый последний, виденный только что, изуродованный и окровавленный, лишенный всякого достоинства. Мокрая, изодранная в клочья одежда. Маленькое треугольное личико облеплено пропитанными водой волосами.
