Луи Буссенар - С Красным Крестом
Покуда ее связывали, она невольно припоминала благоразумные советы доктора Мито и каялась, – увы слишком поздно, – что не последовала им своевременно.
Действительно, для начала у нее было слишком много приключений, вдобавок таких опасных и страшных.
Чьи-то сильные руки держали ее между небом и землей, а чьи-то не менее сильные и энергичные ноги тащили ее куда-то.
Путь освещался теперь только одним факелом, остальные были потушены. Несмотря на свое опасное положение, молодая девушка не утратила способности рассуждать.
«Во всяком случае, не съедят же меня эти желтые обезьяны. Может быть, я еще и выберусь как-нибудь… Надобно ко всему быть готовой».
Действительно, вскоре кортеж пришел на обширную лесную поляну, освещенную большими кострами, перед которыми сидели солдаты.
На этих курносых лицах, словно пропитанных желчью, в этих косых глазах с фальшивыми взглядами читалась ярость униженной гордости, злоба на поражение, надежда на кровавый реванш. Реванш для них, впрочем, уже начался с жестокой расправы над пленными и ранеными японцами, попавшими в их руки. Таких было человек двадцать. Китайцы изувечили их с той утонченной жестокостью, на которую только они одни и способны, эти гениальные палачи и мучители.
Одним старательно были вывихнуты все пальцы на руках и на ногах, другим вырвали глаза и наполнили пустые впадины горячею золою; у всех были отрезаны уши, которые китайцы нанизали потом на бечевку, как сушеные грибы. У иных были отрезаны носы, у других вырезаны языки… Брр! Сколько крови, сколько зверств, сколько неслыханной жестокости!
Фрикетта возмутилась до глубины души и, забывая, что необдуманными словами она может себе только повредить, воскликнула:
– Негодяи!.. Вы недостойны называться людьми и солдатами!
При этих словах к ней подошел китайский офицер и сказал по-французски:
– Вы француженка?
– Да.
– Великолепно. Я сражался в Тонкине, командуя Черными Флагами, и ненавижу французов. Вы были с японцами?
– Да. Я ходила за ранеными как с их стороны, так и с вашей, не делая различия.
– Это для того, чтобы удобнее было шпионить за нами.
– Неправда!.. Это ложь!..
– Приготовьтесь же к ужасной казни, которой у нас казнят шпионов.
ГЛАВА III
Сент-Антуанское предместье, дом…
Но нет, я буду скромен и не скажу, какой номер дома. А то, пожалуй, раздразнишь чье-нибудь нескромное любопытство, тем более что рассказ мой – чистая правда, а не вымысел.
Скромная квартирка, скромная обстановка. Опрятность изумительная. Комфорт, доступный зажиточному парижскому рабочему. Две спальни, столовая и крошечная кухонька. Мебель самая обыкновенная – дубовая, хотя хозяин квартиры – столяр-краснодеревщик… или, вернее, именно потому, что столяр. Ведь уже давно известно, что настоящий сапожник всегда без сапог ходит.
В доказательство, однако, что столяр свое дело знает, – в столовой стоит превосходный книжный шкаф черного дерева в готическом стиле. Чудный шкаф – просто шедевр, а не шкаф. На его полках в порядке расставлены книги, хотя прочитанные и перечитанные не один раз.
Исключительно для отца семейства – сочинения по философии и политике. Парижский рабочий не боится даже самого серьезного чтения. Далее – сборник народных песен, полное собрание сочинений Виктора Гюго, купленное по частям на гроши, и много хороших и полезных книг. Наконец на особой полке ряд сочинений Жюля Верна, Майн Рида и других корифеев литературы путешествий и приключений на суше и на море.
Судя по этому подбору, так сказать, вполне своеобразному, можно было заключить, что эта полка принадлежит младшему члену семьи и, конечно, юноше с довольно таки горячей головой, мечтающему о дальних странах, о подвигах в этих странах и т.п.
Увы! Книги собрал не юноша, а девушка.
Расскажем по порядку.
Внизу на дворе помещалась мастерская, где с другими рабочими работал хозяин жилища, столяр Леон Робер, кровный парижанин, страстно любивший свой родной город, где жили и трудились все его предки. Вне Парижа он ничего не признавал. Дальше Вильерса-на-Марне, Рэнси или парка Сен-Мор никуда не ездил.
Жена его была такая же парижанка и такая же домоседка. Вселенная для нее ограничивалась с запада – площадью Бастилии, а с востока – вокзалом окружной железной дороги. Еще не старая, живая как ртуть, ловкая как фея, чистенькая как новый грошик, – она обладала всеми хозяйственными добродетелями и боготворила свою маленькую семью. Кроме нее самой, семья состояла из мужа, крепкого сорокадвухлетнего работника, сына Жана, служившего в приказчиках, старшей дочери Мари и младшей – Амели, которую прозвали Фрикеттой.
Вот эта-то Фрикетта, будучи еще шестилетней девочкой, пристрастилась к чтению книг о путешествиях и приключениях. Ее брат Жан получил однажды в школе в награду роман «Под Южным Крестом» и прочитал его вслух сестренке. Та слушала с горевшими глазенками и потом несколько раз просила «прочитать ей про маленького парижанина». Когда же она выучилась читать сама, то первою прочитанною книгой был все тот же роман. С этих пор она пристрастилась к этой своеобразной литературе, и пристрастие не уменьшалось с годами, а росло и усиливалось.
– Ах, если бы я была мальчиком! – часто говорила она.
С этих пор ее прозвали Фрикеттой по имени героя романа «Под Южным Крестом» парижанина Фрике, или Буле.
Превратившись в хорошенькую девушку, Фрикетта перестала жалеть, что она не мальчик; но в головке ее зародился смелый план.
Училась она усердно, так что это даже стало отражаться на ее здоровье. Глядя на ее побледневшее личико, отец говорил ей:
– Ты слишком много зубришь, Фрикетта. Ты заболеешь.
– Да нет же, папа! – отвечала девушка. – От работы не болеют. Доказательство – ты сам.
– Да и к чему это? Какая надобность тебе изводиться над книгами?
– Я хочу выдержать на аттестат зрелости.
– Что-о?.. Да ты в ученые метишь?
– Да. Я хочу быть докторшей.
– Медицины?
– Да, отец, медицины.
– Ну, что ж… Давай Бог. Ты, пожалуй, на это способна.
В глубине души отец был очень рад этому.
Итак, Фрикетта училась. В Париже стоит только захотеть – выучиться всему можно и для всякого это доступно: все научные и учебные пособия под рукой, и, чтобы пользоваться ими, не надо много денег.
И Фрикетта воспользовалась этими привилегиями парижского жителя. Она записалась экстерном в лицей Виктора Гюго, где своими успехами изумляла учителей. Без всякого труда выдержала она экзамен и, получив аттестат, записалась на медицинский факультет.
