Томас Рид - Сын Альбиона
Человек, который так неторопливо спускается на берег, заслуживает нескольких слов описания.
Стиль одежды свидетельствует, что он всего лишь охотник-любитель. Вероятно, он военный. Фуражка, немало уже послужившая, бросает на загорелое лицо тень; сильный загар говорит о том, что служба проходила в тропиках; а оттенок загара, свежий и теплый, подтверждает, что джентльмен вернулся из жаркого климата недавно. Простой сюртук гражданского покроя плотно застегнут; костюм завершают темно-синие панталоны и хорошо сшитые башмаки. Добавим: одежда сшита точно по фигуре и подчеркивает ее достоинства.
Лицо соответствует общему облику. Не овальное, а скорее круглое, свидетельствующее о смелости и решительности. К тому же красивое, обрамленное гривой темных волос и украшенное четко очерченными усами. Человек, обладающий всеми этими достоинствами и, судя по внешности, немало путешествовавший на военной службе, молод: ему еще нет тридцати.
Медленно спускаясь, он слышал только скрип камней под своими подошвами.
И только когда остановился и посмотрел на пролетающую чайку, рассчитывая дальнобойность своего ружья, услышал другие звуки.
Звуки такие сладкие, что чайка тут же была забыта. Она пролетела мимо, а стрелок так и не нажал курок, хотя мог бы задеть птицу концом ствола.
«Нимфы! Наяды! Русалки! Прозерпина,[10] занимающаяся среди скал водным спортом! Боги и богини, достойные кисти великого живописца!»
Такие мысли пронеслись у него в голове, когда он стоял, пригнувшись, за выступом. За камнем находилась пещера, у которой купались молодые леди; негритянка сидела неподалеку, не очень внимательно глядя по сторонам.
— Целомудренная Диана! — воскликнул охотник. — Прости мне это вторжение. Уверяю тебя, оно Совершенно непреднамеренное. Нужно уходить, чтобы не превратиться в оленя.[11] Я только хотел взглянуть на пещеру, о которой мне говорили. Именно с таким намерением я сюда пришел. Однако, какая нелепая помеха!
Но выражение лица свидетельствовало, что помеха не так уж раздражает его. Да и поведение говорило о том же: он продолжал стоять за камнем, глядя из-за него.
По пояс в прозрачной воде, девушки продолжали забавляться. Намокшие юбки облегали тело, и ясно видны были ноги. Только сам Иосиф[12] мог бы уйти от такого зрелища!
Волосы у девушек — черные и золотистые — распустились, они сверкали от капелек воды; тонкими розовыми пальцами девушки плескали друг другу воду в лицо, и скалы звенели от веселой музыки их голосов. Ах, кто бы мог отвести взгляд от такой картины!
Джентльмену это стоило больших усилий и удалось только после того, как он вспомнил о своей сестре.
Думая о ней, он не стал больше задерживаться, но отступил дальше за камень.
— Очень неудобно! — снова произнес он про себя, на этот раз, возможно, с большей искренностью. — Мне очень хотелось здесь пройти. Пещера должна быть совсем недалеко, а мне придется идти в обход! Либо это, либо подождать, пока они кончат свои водные игры.
Несколько мгновений он стоял в нерешительности. До того места, где он начал спуск с утеса, было довольно далеко. Больше того, дорога очень трудна, в чем он убедился на собственном опыте.
Он решил остаться и подождать, пока «берег не освободится».
Джентльмен сел на камень, достал сигару и закурил.
Он находился шагах в двадцати от того места, где развлекались красавицы. И слышал плеск воды под их ладонями, когда они, словно молодые лебедушки крыльями, били руками по воде. Слышны были голоса девушек, прерываемые звонкими взрывами смеха. В том, что он слушает их, нет никакого вреда, потому что вздохи моря мешали разбирать слова. Время от времени доносились отдельные возгласы, свидетельствовавшие о веселье наяд, или строгий голос негритянки, призывавший выходить из воды, потому что начинается прилив.
По этим звукам джентльмен знал, что его не заметили, когда он стоял за камнем.
Прошло полчаса, а девушки продолжали плескаться в воде.
— Должно быть, настоящие русалки: оставаться в воде так долго! Наверно, теперь с них хватит!
Видимо, джентльмен начинал терять терпение.
Вскоре плеск и смех прекратились. По-прежнему слышались голоса девушек, временами прерываемые голосом негритянки.
— Ну, они наконец вышли и одеваются, — весело заметил джентльмен. — Интересно, много ли им на это потребуется времени.
Он достал новую сигару. Она была уже третьей.
— К тому времени, как я ее докурю, — рассуждал он, — они уже уйдут. Во всяком случае, будут одеты, и я смогу пройти мимо, не проявляя грубости.
Он зажег сигару, затянулся и прислушался.
Разговор после перерыва продолжился, но более спокойным тоном.
Сигара уменьшилась, превратилась в короткий окурок, а серебристые голоса по-прежнему слышались, перекрываемые хриплой симфонией моря — с приливом звуки моря становились все громче. Но вот поднялся свежий ветер, и голоса девушек начали походить на отдаленный металлический перезвон, и слушатель начал сомневаться, что вообще их слышит.
— Их время кончилось, — сказал он, вскакивая на ноги и отбрасывая окурок сигары. — Они вполне могли дважды завершить свой туалет. Больше не могу ждать, пора продолжать путь.
Он повернулся к выступающему камню. Один-единственный шаг — и тут же пришлось остановиться: на лице джентльмена неожиданно появилось выражение удивления и даже тревоги. Прилив незаметно подобрался к скалам, и теперь точка, на которой он недавно стоял, находилась под тремя футами воды; а волны продолжали подниматься!
Не осталось ни пляжа внизу, ни карниза над ним: идти можно только по воде.
Охотник сразу понял, что продолжать путь в намеченном направлении невозможно, если только он не хочет по пояс заходить в воду. Цель, которую он имел в виду, не стоила такого погружения. С восклицанием разочарования и досады за потерянное время он повернулся и пошел назад по своим следам вдоль утеса.
Теперь его походка не была беззаботной. Возникло опасение, которое заставило его ускорить шаг. Что, если и отступление будет прервано той же преградой, которая помешала идти вперед?
Мысль эта казалась достаточно тревожной; торопливо перебираясь через камни и полоски песка, превратившиеся в бассейны, джентльмен вздохнул с облегчением, только когда оказался у расселины, по которой спустился.
Глава III
ДВА РИФМОПЛЕТА
Джентльмен ошибался, считая, что девушки ушли. Они по-прежнему были в пещере, только не разговаривали.
Диалог их кончился вместе с одеванием, и обе занялись делами, которые требовали тишины. Мисс Гирдвуд читала книгу — томик стихотворений, а ее кузина, захватившая все материалы для рисования, принялась делать набросок грота, который послужил им помещением для переодевания.
